Багровые волны Чёрного моря - стр. 13
– Да, на судьбу, – Эсмина вздохнула. – Чего тут удивительного?
– Ну не знаю, – Лейла покрутила головой, скорчив соответствующую гримасу. – Если тебе приходится жаловаться на судьбу, то, что нам, простым грешным, делать?
Эсмина промолчала. Очевидно, ей не хотелось продолжать разговор на откровенные темы. Но Лейла слегка завелась:
– Живёшь, как у Христа за пазухой. Ни в чём отказа не знаешь. Захотела новое платье – пожалуйста. Захотела дорогое ожерелье – считай, оно уже на шее. Да и красотой бог не обидел. А женихи найдутся. Одинокой уж точно не останешься.
Эсмина поняла, что Лейла слышала её монолог. Ей стало неприятно. И она в досаде сделала шаг в сторону крыльца. Но сирота не унималась:
– Посмотри на себя в зеркало. Кожа белёхонькая, глаза голубые. Волосы, словно шёлк.
Обладательница перечисленных достоинств огрызнулась:
– А что толку? Кто это видит? Кто это оценит? Отец с тётей? Для них это не главное. Они любили бы меня, даже если бы я была страшнее крокодила.
Лейла неожиданно всхлипнула и отвернулась, пытаясь утайкой смахнуть набежавшую слезу:
– А у меня и этого нет. Ни отца, ни тёти. Ни денег, ни украшений.
Блондинке стало жаль сироту. Она сделала непроизвольный шаг, пытаясь как-то успокоить её. Но не смогла пересилить внутреннюю антипатию, всё же сказав:
– Тебе самой грех жаловаться. Боженька тебе всё дал: и фигуру, и лицо. А глаза – бездонный омут.
Лейла сразу успокоилась и даже засмеялась. Ей было приятно это слышать. Она хотела развить тему, но Эсмина уже восстановила внешний барьер, сказав сухо:
– Пора умываться, молиться и завтракать.
Девушка развернулась и двинулась к себе.
Лейла крикнула ей вслед:
– А ты разве на море не пойдёшь?
– Нет. Пока отец не построит закрытую от мерзких взглядов купальню, я на море ни ногой.
Она вернулась в спальню и стала кормить канарейку, рассуждая вслух: «Сегодня мы пойдём на рынок. Я куплю новые румяна и миртовое масло. А затем к ювелиру. Отец сказал, что хочет подарить мне ожерелье и серьги, которые я выберу сама».
В комнату вошла кормилица. Она была глухонемой, поэтому не услышала слов Эсмины. А вот две служанки, пришедшие следом, слышали всё. Но они давно привыкли к привычке Эсмины разговаривать с одушевленными и неодушевлёнными предметами. Женщины стали сноровисто прибирать постель и одевать дочь хозяина.
***
Астер сидел в отцовской лавке, прячась в тени от любопытных глаз. Причиной такого поведения являлось невероятно распухшее лицо, представлявшее собой один большой синяк.
Утром мать погладила его по голове и с усмешкой произнесла:
– Да, уж! Вылитый монгол с китайской вазы. С этими щёлочками вместо глаз ты такого в мастерской наваяешь! – она сделала ударение на «такого». Тут же крикнула мужу: – Отец! Астера я с собой беру. Поможет покупки с рынка нести.
Для парня это было плохой новостью. С такой физиономией нужно прятаться ото всех. А тут приходится идти в самую гущу народа. Одна надежда, что морда распухла до неузнаваемости. До полной неузнаваемости…
Купив необходимое, они зашли в лавку, в которой отец торговал своими изделиями. Лавка находилась здесь же, на рынке, в гончарном ряду. Христо очень обрадовался их появлению, он спешил на встречу с заказчиком. Поэтому в лавке пришлось остаться сыну. Биата взяла с собой всё, что могла унести, предупредив: