Багатур - стр. 34
– Шапчонку мою возьми, – Олфоромей сдёрнул с головы войлочный колпак, – кочевые‑то такие носят.
– Спасибо.
Едва Олег договорил, как на крыльцо вышел Бэрхэ‑сэчен, небрежно отмахиваясь от Савенча, изнывавшего от желания услужить.
Плосколицый спустился по ступенькам и направился к усадьбе Гордяты. Обогнув богатый двор, двинулся далее. Бэрхэ‑сэчен шёл неторопливо, не оглядываясь, безо всякой опаски, как у себя дома. По‑хозяйски. Это Олега злило.
Сухов шагал следом, пытаясь быть незаметным, стараясь не маячить – то ствол дерева его прикроет, то будка менялы.
Между тем Бэрхэ‑сэчен прошёл за городские ворота, а за мостом дорога разбегалась новыми улицами, проложенными во времена Ярослава Мудрого – каких‑то двести лет назад.
Вдали, вырастая над крышами, сияли купола многоглавой Софии Киевской, но Бэрхэ‑сэчен шагал не туда.
Внезапно в его поведении наступила перемена, резкая и странная, – монгол отшатнулся, отбежал к стене, пластаясь по ней и замирая.
Сухов замедлил шаг, недоумевая, что же так напугало плосколицего. Впереди неторопливо переходил улицу пожилой человек восточной наружности. Он зябко кутался в шубу, а наряд его дополняла чалма.
Бэрхэ‑сэчен пристально следил за пришельцем с Востока. Тот, всё так же неспешно, направил стопы на заход солнца, к Золотым воротам, и плосколицый двинулся следом. Олег ухмыльнулся – они шествовали втроём и «пасли» друг друга. Ну, так даже интереснее…
Тут человек в чалме обернулся, узнал Бэрхэ‑сэчена – и метнулся в переулок, узкий и кривой. Монгол погнался за ним, а Олег – за монголом.
Переулок вывел всю троицу в садик, деревца которого росли так густо, что ветвями прикрывали не хуже листвы. Оглядевшись, Сухов никого не обнаружил, но тут же услышал голоса.
– Не трогай меня, нойон!62 – хрипел «восточный человек». – Я буду тебе полезен!
– Что ты здесь делаешь, Халид, шакалье охвостье? – рычал Бэрхэ‑сэчен, страшно коверкая арабскую речь и тиская горло Халида крепкими пальцами.
– Не убивай! – взмолился тот. – Я всё‑всё скажу! Меня послал сам Гуюк‑хан63 к князю Ярославу! Старый Абдалла, посланный ханом ранее, не давал о себе знать, и…
– Где сейчас Гуюк?
– В степи! – заторопился восточный гость. – В степях за рекою Дон. Гуюк‑хан вместе с Менгу покоряет половцев! Ох… Я понял – это ты убил Абдаллу… Нет‑нет, ты не думай, я никому не скажу! – Он заскулил: – О, нойон, не делай жён моих вдовами, а детей – сиротами! Не…
Голос его прервался, сменившись клёкотом и переходя в затухающее сипение.
Олег поднырнул под свисавшие ветви и оказался в двух шагах от Бэрхэ‑сэчена, вытиравшего окровавленную саблю о шубу бездыханного Халида.
– Ай‑ай‑ай, – неодобрительно покачал головой Сухов. – Убивать послов – нехорошо. И как тебе только не стыдно…
Монгол спокойно оборотился к Олегу. Сабля в руке его описала дугу и замерла, подрагивая.
– Уходи, – сказал Бэрхэ‑сэчен равнодушно, – тебе я дарю жизнь.
– А я не принимаю подарков от кого попало! – резко ответил Сухов, выхватывая меч и тут же делая выпад. Монгол ушёл легко, играючи. Отшагнул, увлекая Олега за собой, и тут же атаковал.
Бэрхэ‑сэчен был быстр, дьявольски быстр, он опережал противника всего на долю секунды, но эта доля решала исход поединка. Сухов едва успел присесть, как сабля с шипением прошла над его головою, разрубая войлочный колпак. Олег тут же подпрыгнул, пропуская вражеский клинок под собою, отбил рубящий удар слева, едва успел уклониться от колющего справа. Он с трудом держал оборону, не имея ни мига для нападения. Опыт схваток подсказывал руке, державшей меч, откуда ждать выпада, клинок порхал, взблескивая на солнце, но сабля управлялась ещё скорее.