Асимметрия - стр. 33
– Синопа, ты псих озабоченный.
– Что ты, детка? Как можно такое говорить, после наших ночей в стиле буги? Я романтик, каких свет не видывал.
– Одно другому не помеха, – огрызнулась Тата и, громко чмокнув средний палец, отправила Синоптику.
– Обожаю тебя!
– Ким, я не смотрела этот фильм, – сказала Тата, улыбнувшись самой невинной, самой обезоруживающей на свете улыбкой.
– Её конёк – олдовые фильмы, преимущественно «мейд ин совок», – сказал Синоптик. – Погоняй её по советскому кинематографу, будешь обескуражен и сбит с толку количеством ненужных цитаток, накопившихся в ее прекрасной, кукольной головке.
– Попробуй! – предложила она и потёрла в предвкушении ладони.
– Давай! – я задумался. – Например… например… ага, вспомнил: например, фильм «Афоня». Там ещё Леонов снимался.
– Знаю, знаю! – радостно воскликнула Тата и хлопнула в ладоши. – Мать чесная, председатель месткома нашего пришел! Теперь весь вечер придется с ним танцевать…
– Ух ты! Ещё!
– Афанасий, – Тата попыталась сымитировать глуховатый и хриплый голос советского актёра Леонова, – да ты не волнуйся, я ведь к тебе ненадолго поселился. Михалыч из отпуска вернется, я к нему перееду…
– Попала! Прямо наша ситуация. Давай «Мимино».
– Так, – Тата наморщила лоб и тут же включилась в игру, сделала смешной грузинский акцент: – Валик-джан, я тебе один умный вещь скажу, но только ты не обижайся…
– Это легко! Это все знают!
– Что поделаешь, – пожала плечами Тата, – если фильм разобран на цитаты. Надо было давать посложнее.
– Голуби, я не мешаю ворковать? – Синоптик округлил глаза и выразительно посмотрел на Тату.
– Знаете что, Мими, – Тата сделала жест рукой, оттопырив большой палец и мизинец, будто говорила в телефон: – Катитесь-ка вы колбаской по Малой Спасской!
– Хватит!
– Ничего личного, Зимин! – улыбнулась Тата. – Это классика советского кино. Сам же предложил!
– Дура!
– Дебил! – Тата окаменела лицом в секунду, затем резко развернулась, скрипнув каблуками по кафелю, и зашагала к выходу.
– Если думаешь, что я побегу за тобой, красавица, – крикнул ей вслед Синоптик, – то ты сильно ошибаешься!
Но Тата не удостоила Синоптика ответом. Её каблуки зацокали по лестничной площадке и вскоре затихли.
– Как-то нехорошо получилось… – сказал я, снова чувствуя себя отчего-то виноватым.
– Строит из себя обиженную, – махнул рукой Синоптик. – Домой попёрлась. Ну и пусть! Ей и так уже пора.
– Надо проводить! – предложил я и быстро добавил, осёкшись: – Тебе.
– Она на машине, – беспечно махнул рукой Синоптик. – Дорогу знаёт. Доберётся!
– Так неправильно.
– Разберёмся без тебя, да? – огрызнулся Синоптик, но уже через мгновение засиял начищенною бляхой. – Слушай, сосед! А подкинь пятёру листов, а лучше косарь. На вкусное точево. Я отдам!
Тата была мгновенно им забыта, а всё внимание переключено на меня. Остаток времени до будильника я исполнял прихоти соседа, который сперва подъел остатки галет из моей тумбочки, а затем отправил гонцом за «полусантиметриком колбаски». Я послушно накинул куртку (что оставалось?) и заскользил по улице, окутанной предрассветной мглой. В ларьке набрал целый пакет еды: батон сырокопчёной колбасы, армянский лаваш, кисточку белого кишмиша, ломтик чеддера, томатные чипсы с луком и большую бутылку айрана.
– Захочешь ты мяса! А вот оно! – радовался Синоптик, с остервенением отгрызая от колбасного батона солидный ломоть.