Аромагия. Книга 2 - стр. 31
– Очень за вас рада. – Я аккуратно высвободилась из захвата. Потом догадалась: – Видимо, вы имеете в виду масло базилика!
– Базилика… – проговорил он мечтательно, как другие произносят имя возлюбленной. – О, прекрасное масло!
– Согласна, – кивнула я, наблюдая, как он чуть не вприпрыжку скакал по «Уртехюсу». От слоновьей дозы успокоительного меня начало клонить в сон, зато сердце будто заледенело и больше не мешало мне изображать спокойствие и приветливость.
– Придумал! – Писатель резко остановился и обратил ко мне горящий вдохновением взор. – Я назову главного героя не Реодоро, а Василием, в честь этого чудесного растения!
– Замечательно, – заметила я, допивая свой чай. – Сейчас я напишу вам дозировки и способы применения.
– Госпожа Мирра, спасибо вам, спасибо огромное! Вы меня спасли! – Экспрессивный писатель тряс мою руку и подпрыгивал от восторга. Ему явно недоставало бубна для хельских шаманских плясок, чтобы призывать духа вдохновения. Впрочем, господину Викару высказывать эту мысль я поостереглась…
Осчастливленный писатель отбыл, а следом стали один за другим появляться посетители. Они, конечно же, высказывали негодование из-за статьи Знатока, бурно возмущались, что редактор позволил публиковать такую чушь, за которую ему потом пришлось извиняться, и, разумеется, втихомолку рассматривали меня.
Надо думать, гости остались разочарованы моим спокойствием. Признаюсь, в тот момент меня меньше всего волновали нападки Знатока…
Как-то незаметно наступил вечер. Снежная белизна осветлила ночь, разбавила ее, словно чай молоком, так что вместо густых сине-фиолетовых сумерек на Ингойю будто опустился легкий шелк, переливающийся всеми оттенками – от кипенно-белого до глубокого индиго.
Когда в дверь постучали в очередной раз, взмыленная я (в прямом смысле – я как раз варила мыло) только вздохнула и, стянув перчатки, распахнула дверь.
На Палле не было лица. Он стоял на пороге, держа за руку рыдающую девицу лет шестнадцати, и от беспорядочного смешения ароматов у меня на мгновение потемнело в глазах. Сера, деготь, удушливый запах ирисов, тяжелый дух кожи, наркотически сладкий жасмин… Запахи спутались как клубок нитей, которыми поиграл котенок.
– Госпожа Мирра! – прохрипел Палл, вваливаясь в приемную и таща за собой девушку (должно быть, дочку). – Что же делать? Что же теперь делать?!
– Для начала сесть и успокоиться, – предложила я хладнокровно. И поймала себя на мысли, что чужие проблемы превосходно отвлекают от собственных. – А потом вы расскажете, что случилось, и мы вместе подумаем, что предпринять. Согласны?
Он судорожно кивнул и бережно усадил спутницу в ближайшее кресло. Оценив ситуацию, я щедро плеснула в аромалампу масел нарда и ладана (благо базилик уже выветрился), а девушке накапала мятно-валериановых капель. Она даже не поблагодарила, просто выпила, кажется, не заметив, что именно.
Чтобы немного отвлечь Палла от переживаний, пришлось расспрашивать его о новых сортовых лилиях, привезенных на последнем корабле. Эта тема всегда вызывала у садовника живейший интерес, однако теперь он отвечал односложно, посматривая на дочь (это действительно оказалась Гердис). Она сидела, глядя в одну точку, и судорожно сжимала на груди разорванное платье. Поначалу я не заметила этой детали, поскольку ее скрывало пальто.