Аромагия. Книга 2 - стр. 30
Боюсь, еще немного, и я бы вновь принялась рыдать – от обиды, горечи, неоправдавшихся надежд. К счастью, такой возможности мне не дали. Входная дверь распахнулась, и кто-то меня окликнул.
– Госпожа Мирра, вы тут? Можно войти? Мне очень, очень нужна ваша помощь! Вы должны мне помочь! – экспрессивно сообщил высоковатый мужской голос.
– Конечно, проходите! – отозвалась я, крепко зажмурившись, чтобы остановить слезы.
При виде кислой физиономии посетителя первым побуждением моим было со стоном уткнуться лицом в ладони. Нельзя сказать, что господин Викар – человек неприятный или недобрый, он просто всецело погружен в свой мир (как, впрочем, и большинство писателей). Творения господина Викара – романтические истории любви – пользовались немалым спросом, что не мешало автору переживать регулярные творческие кризисы. А на что только не пойдут авторы, желая вернуть ускользнувшее вдохновение!
Вот и господин Викар перепробовал многое: он писал только на рассвете, под нежные переливы вальса (представляю, как счастливы были соседи!), определенными чернилами и на особой бумаге… Однако и это не помогало!
Он перестал нормально питаться и спать по ночам, начал завидовать более успешным собратьям… С полгода назад измученный писатель попал ко мне. Сам господин Викар признался, смущаясь и краснея, что предпочел бы мужскую слабость слабости творческой. Но его, увы, никто не спрашивал.
Пока наша совместная битва за вдохновение шла с переменным успехом. Писатели – существа нежные, словно капризные орхидеи. Обласканные, ухоженные и взлелеянные, они поражают взгляд многообразием красок и изяществом, но стоит легкому ветерку задеть лепестки, как они вянут и опадают.
Сегодня же господин Викар напоминал растение, которое ретивый садовод поливал слишком часто и обильно: одутловатое лицо, набрякшие веки, вся фигура какая-то набухшая и бесформенная. И запах – так пахнет подгнившая мякоть кактусов.
– Я опять потерял покой! – признался писатель со слезами в голосе.
– Что же, попробуем его отыскать, – вздохнула я.
Пригласив гостя присаживаться, заварила успокоительный сбор, краем уха прислушиваясь к горьким жалобам. Хм, мне бы его проблемы! Пожалуй, себе тоже стоит чего-нибудь накапать…
Господин Викар что-то бубнил о героях, которые не желают вести себя в соответствии с его задумкой, а я, сочувственно кивая, подливала ему чая. Эффективнее всего для вдохновения оказались растения, снимающие нервное напряжение: валериана, нард, ваниль, фенхель, анис. Надо думать, тонкая душевная организация творческих личностей страдает от тревоги и предчувствия неудачи, а потому бороться следует именно с ними.
– Госпожа Мирра! – вклинился в мои размышления голос господина Викара, дрожащий от возбуждения и восторга. – Что – это?!
– Где? – не поняла я, осторожно отпивая мятно-фенхелевый чай, чтобы смыть с языка мерзкий вкус валерианы и пустырника.
– Это! – Господин Викар обвел широким жестом комнату. – Я чувствую, как во мне прямо-таки бурлит вдохновение! О, я чувствую! И, госпожа Мирра… – Он ухватил меня за плечо, отчего я едва не подавилась своим напитком, и заговорил горячо: – Теперь я знаю, как сделать, чтобы Реодоро влюбился в Маргариту!
Пахло от него в этот момент эвкалиптом, мятой и черным перцем – полной концентрацией.