Армия для империи - стр. 8
В 1772 году, уже в чине генерал-майора, Суворов возвратился в Петербург, и немедленно отправился, по воле императрицы, в Финляндию, для осмотра границы по случаю ожидаемого тогда разрыва со Швецией; но дела тут уладились миролюбиво, а Суворова манили битвы и победы: он выпросился ехать в армию фельдмаршала Румянцева, которая действовала тогда в Турции. Однако же действия Румянцева, нерешительные, медленные, не удовлетворили надежд и желаний пылкого и предприимчивого Суворова. В кампанию 1773 г., состоя в корпусе Салтыкова, в Валахии, он начальствовал отдельным отрядом; но по общему оборонительному положению армии и по малочисленности своего войска, он осужден был оставаться большею частью в бездействии. Все просьбы его об усилении отряда были напрасны; он жаловался, огорчался, скучал от бездействия и, наконец, занемог. Однако же и тут, не смотря на все препятствия, нашел он случай совершить подвиги геройские: два поиска его к Туртукаю, лежавшему на правом берегу Дуная, и потом оборона Гирсова, были единственными замечательными событиями бесцветной и бесплодной кампаний и 1773 г. Суворов награжден был за эти подвиги орденом Св. Георгия 2 ст. и чином генерал-поручика. Точно также и в следующую кампанию Суворову обязан был Румянцев единственным успехом, одержанным при Кослуджи. Но Суворов, не желая оставаться под начальством Каменского и рассорившись с ним, уехал из армии еще до окончания войны под предлогом болезни.
Еще не был заключен мир с турками, как Суворову открылась уже новая деятельность: он отправился на Волгу и Яик, для усмирения Пугачевского бунта, принявшего тогда опасные размеры. Поручение это было исполнено с необыкновенным усердием и быстротой; сам Пугачев схвачен и казнен. Суворов прибыл в 1775 г. в Москву, где императрица Екатерина пышно торжествовала мир Кучук-Кайнарджийский. Около года Суворов оставался без дела, и в это время вступил в брак с княжной Прозоровской: но он не рожден был для тихого счастья семейного; отдых и бездействие ему скоро наскучили; он рвался снова в свою стихию, на простор лагеря и бивака. В 1776 году он снова отправился на юг, и в продолжение десяти лет, протекших до начала новой войны с Турцией, Суворов нес службу самую деятельную и разнообразную: то в Крыму, то на Кубани и в Черномории, то в Астрахани и на Каспийском море. Быв одним из главнейших действователей в запутанных делах крымских, Суворов тут показал уже в себе не одни качества отважного воина, но вместе с тем и тонкий ум в делах политических. Утомленный, наконец, напряженной деятельностью и чувствуя влияние климата на свое здоровье, Суворов не раз выражал желание переменить место службы: в 1785 году он вызван в Петербург для командования С.-Петербургской дивизией, но оставался тут недолго; ибо в исходе 1786 г. снова получил начальство над войсками в Новороссийском крае. Назначение это имело тогда особенную важность и было знаком милостивого расположения императрицы; ибо в то время Екатерина Великая предприняла необыкновенное свое путешествие в новоприобретенные южные области. Суворов встретил императрицу в Киеве, показывал ей свои войска и сопровождал ее в великолепном ее поезде.
В то время Суворов уже достиг высокого положения в армии и при дворе; произведенный в 1786 г. в чин генерал-аншефа, он имел, кроме Георгия 2 ст., ордена: 1 ст. Св. Александра Невского, Св. Владимира (большого креста), Св. Анны и бриллиантовую шпагу. При дворе он имел сильную поддержку в Потемкине, который в то время достиг уже высшей степени величия. Враги и завистники Суворова, оскорбленные его резкими шутками, или с презрением смотревшие на его странности и приписывавшие все его успехи одному счастью, умолкли на время, видя, что сама императрица благоволила к чудаку, советовалась с ним о делах государственных и всегда горячо вступалась за его ум и достоинства. Екатерина Великая обладала особенным даром и счастьем в выборе людей: при дворе ее, в армии, во флоте, в гражданском управлении, везде выдвинулись замечательные личности, люди блестящие, которых так живописно назвал поэт «екатерининскими орлами». Суворов блистательнее всех оправдал монаршее покровительство.