Армия для империи - стр. 7

Странности и шутки Суворова имели еще и другое значение: получив самое простое воспитание, проведши юность в казармах, вместе с солдатам и, он неизбежно чувствовал бы себя в неловком положений, находясь в высшем кругу столицы или среди пышного двора Екатерины: сколько ударов пришлось бы вытерпеть его самолюбию и гордости! Вместо того, он поставил себя на такую ногу, что под кровом шутки иди поговорки высказывал всем, даже надменным вельможам, такие злые истины, которых не перенесли бы они от другого. В особенности бичевал он своими сарказмами низость и угодливость, мелкое тщеславие, высокомерие, чванливость, барскую спесь. Правда, он нажил тем много врагов; но что ему было до того, когда императрица благоволила и покровительствовала? Решившись надеть на себя маску, Суворов не мог уже потом сбросить ее, и продолжал во всю жизнь разыгрывать странную роль; он выдерживал ее так верно, что впоследствии даже трудно было отличить в нем искусственную личину от природной своеобразности характера (см. прилож. III).

Впрочем, должно заметить, что впоследствии, достигнув высших чинов, Суворов умел вполне, когда было нужно, изменять свое обычное поведение: в известных случаях, как например: при торжествах, церковных обрядах, также в разговорах с иностранными дипломатами и генералами, он совершенно отбрасывал свои странности, принимал вид серьезный; говорил дельно, сохраняя все наружные приличия; удивлял часто ясностью своих суждений и верностью взгляда. В нем были как будто две натуры: в кабинете за делами слушал он внимательно доклады, полагал резолюции, отдавал приказания, не позволяя себе никаких шуток; но лишь только дела были кончены, вдруг превращался совсем в иного человека: вспрыгивал быстро со стула, вскрикивал куш, куш, и тогда начинал по обыкновению шутить и делать всякие проказы. Всем известен анекдот, хоть может быть и вымышленный, о том, как Потемкин, видевший всегда Суворова таким странным чудаком и долго не доверявший ни уму его, ни дарованиям, должен был наконец переменить свое убеждение: рассказывают, будто бы императрица Екатерина, умевшая лучше оценить истинные достоинства Суворова, призвала однажды его в свой кабинет и завела с ним разговор о важных делах государственных, между тем как Потемкин спрятан был за ширмами: услышав основательные, глубокомысленные суждения Суворова, Потемкин не мог удержать своего изумления, вышел из-за ширм и сказал с некоторым упреком: «Как худо знал я вас до сих пор, Александр Васильевич; отчего же вы не всегда так говорите, как теперь?» Но Суворов в то же мгновение переменился, начал опять шутить и с обычными своими ужимками отвечал сильному временщику: «Этот язык берегу я только для одной матушки-царицы»…

Всем известен анекдот о шубе, подаренной ему императрицей Екатериной, в то время, когда он достиг уже высших чинов и почестей: Суворов никак не хотел надеть эту шубу, а возил ее с собой в карете.

Возвратимся, однако же, к хронологическому порядку, и взглянем, как постепенно развилась военная деятельность Суворова, а вместе с ней как возрастала и знаменитость его. Мы видели, его с первых своих опытов в Семилетнюю войну, Суворов уже выказал особенный способности к действиям малыми отрядами, к наездам партизанским. Вскоре представился ему случай еще блистательнее выказать те же качества. В 1768 г., когда направлены были русские войска в Литву и Польшу, для усмирения возникших там волнений, бригадир Суворов также получил повеление следовать туда с Суздальским пехотным полком и двумя эскадронами кавалерии: тут показал он первый изумительный пример своих быстрых переходов, сделав осенью, в распутицу, около тысячи верст в один месяц. Появление Суворова в Польше и Литве навело ужас на конфедератов, с небольшим отрядом своим бросался он стремительно то в одну сторону, то в другую, рассеивал враждебные сборища и разбивал их на голову везде, где только решались они сопротивляться, иногда в силах весьма значительных. Действуя таким образом в продолжение трех лет сряду, Суворов тут вполне уже выказал дух своих военных правил: верно рассчитать, где надо нанести удар, быстрым движением появиться внезапно перед неприятелем, атаковать его смело и решительно, – вот простые правила, которые обыкновенно выражал он сам известными тремя словами: глазомер, быстрота, натиск. Все последующие кампании Суворова были только развитием тех же основных правил; всегда выражался тот же характер действий.