Армия для империи - стр. 11
Возражения эти приводим здесь в особенности потому, что в числе различных обвинений, которые навлек на себя Суворов, чаще всего упрекали его в том, будто бы он не заботился о сбережении солдат, жертвовал ими бесчеловечно: и при штурмах, и в сражениях, и в быстрых походах, и даже в мирное время, на учениях. Правда, Суворов не избегал решительных сражений, а напротив того, искал их, предпочитая один решительный удар продолжительным, бесплодным камланиям: но всякое предприятие его было заранее обдумано, и когда он решался на что-нибудь, то никогда уже не колебался в исполнении; настойчивость и непреклонная воля составляли отличительные черты всех его действий (см. прилож. VI). Конечно, это вело иногда к сильным кровопролитиям; но кто же сомневается в том, что продолжительные бесплодные маневры, осады, блокады, стоят еще большей потери в людях, чем битвы самые кровопролитные? При своих маршах, неимоверно быстрых, Суворов имел в виду, что внезапность появления пред неприятелем стоит почти победы и с избытком вознаграждает за несколько лишних отсталых. Только посредством этой быстроты удавалось Суворову в Польше предупреждать сборы конфедератов и с ничтожными силами разбивать их многочисленные толпы. Притом Суворов умел особым своим распределением марша облегчать войскам тягость переходов, как увидим подробно в кампаний италийской. Он даже хвалился сам малой потерей людей в своих походах. В мирное время Суворов также приучал войска к большим переходам и ко всем трудам боевой жизни, чтобы укрепить и тело, и душу солдата. Госпиталей не любил он точно так же, как не любят их и сами солдаты; для уменьшения же в войсках болезней и смертности, считал он лучшим средством всегда и во всем применяться к обычному для простого русского человека образу жизни и привычкам, наблюдать чтобы войска исправно получали все положенное им довольствие, а для того искоренять бесчисленные злоупотребления, которые в то время сильно развились в управлений военном. Вот что подняло против него столько злоречия и вражды!
К счастью Суворова, императрица Екатерина продолжала оказывать к нему милостивое расположение, пренебрегала всеми клеветами и не раз выражала ему свое благоволение за полезные его труды по укреплению шведской границы. Но Суворову казался тесным этот круг деятельности. В то время возобновились опять беспокойства в Польше; Суворов просился туда, чтоб потушить искры прежде, чем разгорится пламя. На письме его императрица написала такую резолюцию: «Польские дела не требуют графа Суворова: Поляки просят уже перемирия, дабы уложить как впредь быть». В конце же 1792 года Суворов получил новое назначение: под начальство его вверены все войска, расположенные в Новороссийском крае; вместе с тем на особенное попечение его возложено приведение в оборонительное положение границы империи со стороны Турции.
Поселившись в Херсоне, Суворов занялся обучением своих войск, осмотром крепостей, инженерными работами. В это время получил он новые знаки монаршей милости: императрица Екатерина, торжествуя мир с Турцией, не забыла при этом прежних заслуг Суворова, прислала ему грамоту, бриллиантовый эполет, перстень, и предоставила ему возложить крест св. Георгия 3-й степени на того, кто, по мнению его, наиболее заслужил такую награду в последнюю войну. Среди неутомимых и разнообразных трудов служебных Суворов следил внимательно за ходом политических дел в Европе: наблюдательный и проницательный ум его постиг рано всю важность тогдашних событий во Франции: Суворов и в разговоре, и в письмах предсказывал бедствия, ожидавшие Европу от страшного переворота на Западе, выражал необходимость общего единодушного сопротивления всех монархов разрушительному потоку революций. Суворов был отъявленным врагом революционного духа; в глубине души своей негодовал он на низвержение во Франции прежнего монархического устройства и горячо сочувствовал тем пламенным роялистам, которые решились поднять оружие на защиту законного престола. Суворов с дозволения императрицы написал восторженное письмо к знаменитому предводителю Вандейцев, Шарету. Видя, как безуспешно германские войска боролись с республикой в первые кампании, Суворов досадовал, что императрица не хотела принять деятельнейшего участия в этой войне. Он даже официально просился волонтером в германские войска, действовавшие тогда за Рейном. 7 июня 1793 года Суворов написал прямо императрице: