Армейские рассказы - стр. 37
– С моста направо пойдёшь, – вновь раздаётся из салона фальцет капитана, – через Речицу поедем.
– Правый поворотник, скидай скорость, – подсказывает Радчело.
Съезжаю с эстакады, начинаю перестраиваться влево.
– Стой, стой, бл*дь! – кричит Радчело и рвёт руль у меня из рук, – тормози! Фу-у-у, чуть не у*бались!
По левой полосе, виляя и притормаживая, вспыхивая тормозными фонарями, удаляется внедорожник, шокированный подрезавшей его милицейской буханкой.
– Радчиков, включай люстру! – сдавленно кричит капитан Козлов.
Радчело, слегка согнувшись, включает где-то под панелью тумблер, и буханка, будто от перенесённого стресса, выплëскивает наружу истошный вопль, сопровождая его сполохами красного и синего цвета. «У меня за рулём ужа-а-а-а-сный водитель» – вопит сирена. Будь она лошадью, давно меня бы сбросила, и валяться мне в позорной грязи неумелого наездника. Но мотор может только натужно реветь, и теперь мы с ним короли дороги. Теперь с нами тягаться не моги! Но мне совсем невесело. Я понимаю, что водитель я никакой.
– Паркуйся в кармане, – командует Козлов, – давай другого водителя.
Вместо меня садится Жуковец. Санёк автомобилист от бога. По слуху он может определить все неисправности в машине, и быстро их починить. Всю службу он проездит на самых убитых машинах, постоянно пересаживаясь на следующую, и следующую, восстанавливая каждую из них.
На выезде из Речицы нас тормозит ГАИ. Наши офицеры толпой вываливают из всей колонны. Пулемётной стрельбой хлопают двери у камазов, уазиков, тупомордых шишиг и сине-белых волг. Офицеры долго стоят у патрульной машины. Все по очереди жмут руки гаишникам, о чем-то беседуют, периодически пёстрая компания громыхает раскатами смеха.
– Козёл не наедается, – ворчит Радчело, – пока доедем всю офицерскую пайку сожрëт.
В салоне нашей буханки лежит полупрозрачный пакет с колбасой. Одна из палок беспощадно истерзана капитаном Козловым. Где-то на середине она превратилась в какой-то фантастический цветок из пищевой плёнки и колбасного фарша. Рядом стоит большая чёрная сумка. Застегнуть её смогли только до середины, и она, словно гигантский чёрный дикобраз, щетинится горлышками стеклянных бутылок с красными закручивающимися пробками. У задних дверей стоит большой эмалированный бак с ручками, накрытый сверху крышкой. Зелёной краской от руки на нём написано «столовая мясо 5525». От бака исходит едва уловимый аромат пряностей и маринованного мяса.
Боковая дверь распахивается, и в салон вваливается капитан Козлов.
– Знакомых встретили, – пыхтит он с заметной одышкой, – поехали, Радчиков, поехали.
– Поехали, – повторяет Радчело Жуковцу, который уже завёл двигатель.
Некоторое время мы едем по трассе, потом съезжаем и, проехав несколько километров по старой разбитой временем дороге, по широкой раскатанной колее заезжаем в лес. Поляна настолько огромная, что вмещает почти всю нашу колонну, только небольшой хвост из КамАЗа и двух уазиков остаются на колее. Трава в центре поляны уже жёлтая и пожухлая, и только по краям, ближе к деревьям, она зелёная и какая-то нечëсаная. Поляну окаймляют огромные, словно из купальской сказки, папоротники вперемешку с высокими растениями в розовых соцветиях. Частокол сосен, будто рой баллистических ракет, рвётся к небу, а у подножия этих исполинов скромно и жидко, навек смирившись со своими птичьими правами, прорастают лиственные карлики.