Археологи против пришельцев - стр. 4
– Егор, ты серьёзно? Ты же в пустыне только песчаных червей пугать будешь! Какой из тебя, к чертям свинским археолог? На базе отдыха вроде в этом году собирался отвисать во время отпуска?
– Водитель… – пояснил я.
– Ты же свою ласточку разбил два года назад! – с сомнением хмыкнул он.
Я лишь хмыкнул, глядя на его ухмыляющуюся физию с выражением превосходства, будто он был вершиной эволюции.
– Миха, я вожу так, что твои книжные орды кочевников облезли бы от зависти. И вообще, кто из нас лагерь поставит, если что? Ты со своими трактатами по монгольским степям или я с руками, которые из нужного места растут?
Он махнул рукой, всё ещё похохатывая, но свои шаткие связи в универе подключил. Немного наглого вранья про мой якобы «опыт экстремального вождения» и «навыки выживания в диких условиях» – и вот я уже в списках. Шофёр, грузчик, слесарь, «решала» всяких проблем. Ну и, самом собой, тягловая лошадь для учёных, которые, скорее всего, примут лопату за «культовый артефакт ритуального назначения». Но главное – я добился чего хотел, как и всегда, впрочем – буду рядом со Стеллой. А там посмотрим, что их этого получится. Давно меня так не увлекали девушки.
День отъезда был тяжёлым. Настоящее мужское испытание, как похмелье после трёхдневного запоя на самогоне «Тёщина слеза». Мы собрались на пустыре за городом, где экспедиция должна была стартовать. Воздух был густым от пыли и запаха раскалённого железа, идущего от машин. Три джипа, потрёпанных жизнью, как ветераны войн, о которых не пишут в учебниках, стояли в шеренгу, будто в ожидании последнего боя. Вокруг суетились аспиранты с глазами, полными книжного энтузиазма, и пара старых профессоров, чьи лица были высушены солнцем и десятилетиями бессмысленных раскопок до состояния древнего пергамента. Я прислонился к капоту своего джипа, скрестив руки на груди, и наблюдал. Мой рост и ширина плеч всегда делали меня заметным, но я не искал внимания. Я просто стоял, как утёс посреди этого хаоса, и думал: «На кой бес мне это всё? Я мог бы сейчас сидеть в гараже, ковыряться в движке, попивать пивко и не вписываться на авантюру, где меня, скорее всего, либо запечёт пустынное солнце, либо ужалит в задницу скорпион. Но нет, Егор, тебе приспичило подписаться на благо науки, как будто собственных геморроев мало.»
И тут я её заметил. Стелла вышла из одного из джипов, одетая в простую чёрную майку, обтягивающую её тонкую фигуру, и широкие штаны цвета хаки, будто сошедшие с картины о войне в пустыне. Волосы, тёмные, как безлунная ночь над Сахарой, были схвачены в хвост. Лицо её, резкое, лишённое и намёка на мягкость, казалось высеченным из базальта – чистая, холодная решимость, без капли женской суетности. Она что-то объясняла одному из профессоров, её руки снова чертили в воздухе невидимый маршрут. Я поймал себя на том, что пялюсь слишком откровенно, и тут же отвернулся, сделав вид, что изучаю протектор колеса. Но внутри всё равно зашевелилось что-то тёмное, почти атавистическое. Она была холодная, манящая, запретная. Как алтарь, на который хочешь положить всё, что у тебя есть, лишь бы прикоснуться к его тайне.
Когда погрузка закончилась, судьба, с её отвратительным чувством юмора, посадила нас в одну тачку. Я – за рулём, она – на соседнем сиденье, окружённая картами, бумагами и какими-то записями на языке, похожем на заклинания. Остальные аспиранты и профессора распределились по другим машинам. Я сюда попал. На этом мой план закончился. Что делать дальше? Пожал плечами и завёл двигатель, урчание дизельного двигателя на миг заглушило поток моих мыслей.