Археологи против пришельцев - стр. 3

Михаил, подслушивавший наш диалог, снова вклинился со своей неотразимой грацией бегемота в посудной лавке:

– Егорка, бро, ты сейчас задвигаешь, как препод на семинаре! Стелла, ты его не слушай, он у меня парень хороший, просто прямой, как рельса. Привык рубить правду-матку, а потом удивляется, почему у него друзей полтора человека. Зато он историческим фехтованием занимается! Представляешь, если нас в прошлое закинет, он один против орды половцев выстоит!

Я только пожал плечами. Друзья – товар штучный. На всех не хватает. Стелла медленно повернула голову к Михаилу, и мне на мгновение стало его искренне жаль. Таким взглядом можно было замораживать небольшие водоёмы.

– Михаил, если нас закинет в прошлое, я первым делом принесу тебя в жертву местным богам, чтобы умилостивить их и не слушать твои жалкие потуги на юмор. А твой брат… – она снова посмотрела на меня, и в её взгляде мелькнул странный интерес. – Он бы, пожалуй, построил первую в истории человечества пивоварню и назвал бы это актом творения.

Я лишь молча качнул головой, изо всех сил сдерживая улыбку. Эта женщина была как песчаная буря. Она сметала всё на своём пути, но в этом разрушении была своя, первобытная, завораживающая красота.

И пока мы стояли посреди этого студенческого ада, споря о смысле и бессмыслице, я чувствовал, как в груди разрастается странное предчувствие. Будто эта встреча – не случайность, а первый узелок на верёвке, другой конец которой уже затянут на моей шее. К своему ужасу, я понимал, что готов сделать шаг навстречу. Просто чтобы узнать, что там, на самом дне этих тёмных омутов.

Я стоял, облокотившись на потёртый капот старого джипа, пропахшего ржавчиной, бензином и какой-то безысходностью. Словно он понимал, что своей смертью ему умереть не дадут, а будут ездить на нём до последнего. Утро было пасмурным, холодным и мерзким. Небо над общагой Михаила нависало серой хмарью, сквозь которую солнце пробивалось с усилием больного старика. Я, Егор Клюквин, человек, привыкший держать всё под жёстким контролем, как гаечный ключ в умелой руке, сейчас стоял на краю полной неизвестности. И ради чего? Ради женщины, которая, кажется, замечала меня только как удобную мишень для своих ядовитых шпилек.

Стелла.

Имя острое, как осколок обсидиана – в нём была и красота, и угроза уколоться до крови, если не до смерти.

После той вечеринки её образ впечатался в мою душу, как запах машинного масла в кожу. Не внешность, нет. Не о том речь. Меня зацепила её одержимость, её тёмный огонь, который она разжигала, говоря о древних тайнах и мёртвых царствах. Я, человек, чья жизнь состояла из лязга железа, запаха солярки и жёсткой приземлённости, вдруг возжелал приблизиться к её странному миру – миру пыли, костей и теней, что шепчут из-под песка. Когда Михаил, в своём привычном стиле болтуна, обмолвился об экспедиции в Западную пустыню, что на границе с Ливией, внутри меня будто замкнуло реле.

Шанс.

Не то чтобы я верил во всевозможную мистическую херню вроде судьбы, но жизнь иногда подкидывает такие совпадения, что их можно считать только либо божественным замыслом, либо проклятьем.

Михаил, само собой, ржал надо мной, как гиена над падалью, когда я попросил его замолвить за меня словечко.