Археологи против пришельцев - стр. 2

Я решил подойти. Не чтобы познакомиться, впечатлить или затащить в постель. Нет. Это было иррациональное, почти животное желание. Так нужно было. Словно невидимый кукловод дёрнул за ниточку, и марионетка по имени «Егор» пошла вперёд. Потопчусь рядом, решил я, послушаю, о чём вещает эта верховная жрица мёртвых разбитых негритянских горшков.

Михаил, заметив мой манёвр, тут же отреагировал. Он сложил ладони рупором и заорал на всю комнату:

– Егор! На охоту вышел? Красава! Держи нас в курсе, если что!

Я лишь отмахнулся, как от назойливой мухи. Подойдя, я встал чуть поодаль, не вмешиваясь, просто слушая. Но она заметила меня мгновенно. Её взгляд метнулся ко мне, прошёлся сверху вниз и обратно. Холодный. Оценивающий.

– Ты кто? – спросила она в лоб, без всяких реверансов.

Голос её был подобен щелчку хлыста.

– Егор, – ответил я, кивнув в сторону брата, который уже пытался изобразить танец маленьких лебедей на столе. – Местный логист. По совместительству брат Миши. Притащил выпивку и обеспечил музыкальное сопровождение. А ты?

Уголок её рта дёрнулся, изображая нечто похожее на улыбку, но взгляд остался ледяным.

– Стелла. А ты, стало быть… кто? Атлант, держащий этот мир на своих плечах? Водитель? Или просто «человек с ресурсами»?

Я усмехнулся. Её сарказм был не сказать, что особо тонким, но острым.

– Можно сказать, решаю проблемы по мере их поступления. Но раз уж зашёл разговор, позволь полюбопытствовать, а в чём великий сакральный смысл копания в том, что давно сгнило и истлело? Зачем? Пыль, кости, черепки… Где в этом смысл, Стелла?

Она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Взгляд её стал ещё острее, словно я только что станцевал джигу на могиле её прабабки.

– Пыль и кости – это единственное, что у нас есть, чтобы понять, кто мы такие. Ты всерьёз думаешь, что твоя жизнь – это реальность? – она презрительно обвела рукой комнату. – Нет, Егор. Реальность – это тени давно павших империй, которые мы, археологи, видим в отражениях на осколках. А ты… ты просто живёшь в симуляции, которую тебе подсунули. Работа, пиво, футбол по выходным. Экзистенциальная пустота, замаскированная под «стабильность».

Я почувствовал, как внутри шевельнулся холодный гнев. Но я его подавил. Не потому, что она была права. А потому, что спорить с ней было всё равно что пытаться переспорить ураган.

– Может, и пустота. Но эта пустота, по крайней мере, честная. А ваша история, Стелла, никому не нужна. Кроме горстки таких же фанатиков, как ты. Какая, к бесам, разница, сколько лет черепку из Нубии, если мир вокруг трещит по швам и готовится рухнуть в тартарары? Ищете смысл в нубийском прахе, пока живые в соседней Ливии горят. Это не спасение. Это эскапизм.

Она рассмеялась. Короткий, сухой, лающий смех, от которого стало неуютно.

– А ты, значит, спаситель? Герой нашего времени? Расскажи, Егор, как именно ты спасаешь этот мир? Или твой предел – притащить брату пару кег дешёвого пива?

Я позволил себе кривую усмешку, заглядывая в её тёмные омуты. Эти слова били точно в цель, но я не собирался показывать, что они меня задели.

– Спасать мир – дело неблагодарное. Я просто стараюсь, чтобы на моём личном, небольшом периметре он не развалился окончательно. А пиво, знаешь ли, – это фундамент цивилизации. Без него твои хвалёные нубийцы, может, так и не слепили бы свои горшки. Так что я, можно сказать, вношу свой скромный вклад в будущие археологические раскопки.