Аномалия. Под горизонтом - стр. 10

– Ну что, упырь, съел? – бросает девушка в пустоту.

– Зря ты так, чадо, – мягкий голос Попутчика по-прежнему невозмутим. Придет время, и поймешь – не враг я тебе. Поздравляю с победой, человече! Итак, ты доказала, что достойна, а значит – избрана! А сейчас слушай внимательно, это важно, – собеседник понизил голос до шепота. – Как я уже говорил, это пространство – точная проекция твоего мира, символическая проекция. Следовательно, все, чем ты занималась сегодня – находила не сами эти значимые предметы, а только места их хранения. Смекаешь? Сейчас ты держишь в руках лишь их иллюзорные копии, не более.

– Что за жесть? Я что, зря тут носилась?

– Вовсе нет. Сегодня ты проделала главное – узнала, где они. Остальное проще. Истинные артефакты – в твоем городе, и локус каждого тебе уже известен. Возвращайся в свой мир. Собери их. А потом… ты должна встретиться с Алхимиком.

– С кем? Как я найду его?

– Не переживай. Если справишься с поисками, он сам тебя отыщет. А теперь – до встречи! Надеюсь, это скоро случится…

Все плывет, смазывается. Фальшивый мир, созданный лишь ради нее, рушится в мгновение.

Тьма…

Дайте человеку цель, ради которой стоит жить, и он сможет выжить в любой ситуации.

Иоганн Гете

1.

Шаг, еще один и… стопа в который раз поскальзывается на раскисшей от влаги бурой почве. Тщетно пытаясь удержать равновесие, он плашмя падает точнехонько в объятия очередной лужи, наполненной густой взвесью рыжего вонючего суглинка в воде.

– Вот же дрянь! – отплевываясь от грязи, украсившей лицо до бровей, путник поднимается с шипением. – Ну и местечко. Тут хоть когда-нибудь бывает сухо? – далее – забористый мат.

«Однако», – зло сжав челюсти, он остановился и гулко выдохнул, – «да что это со мной?»

А ведь действительно, впервые за много лет, знаменитый Корин Непоседа, невозмутимый пилигрим, побывавший в доброй сотне разных миров, по-настоящему потерял самообладание.

И вот что поразительно. Ведь он всегда относился к воде с особым почтением, как к высшей природной стихии, дарующей жизнь, он смотрел на этот дар Небес трепетнее, чем иной священник – на символ веры. Причина объяснима: он все детство и юность провел на Харнуме – засушливом мире, где приходилось буквально выживать в поисках спасительной влаги. Да, это было и навсегда останется с ним. Но тут в качестве врага выступала не вода, а сводящая с ума неопределенность.

Да, было от чего выйти из себя. Конечно, он встречал места гораздо хуже, опаснее, но там было все куда понятнее: вот ты, а вот враг (очередной хищник, свора местных отморозков и т.п.) или непреодолимое препятствие. Там все было предельно ясно: ты видел проблему и рано или поздно решал ее, порой, чудом избегая кончины.

Иное дело – эта забытая Создателем планетка. Нет, тут не было клыкастых рептилий, плотоядных растений, местные (люди с признаками земноводных) были дружелюбны и гостеприимны, но вот сама природа… царство гнилых болот, перемежающихся склизкой грязеподобной твердью, густо поросшей синелистой растительностью. Казалось, в этой влажной обители присутствуют только два состояния вещества: вода и грязь. И названьице-то у этого мира говорящее – Хлябб.