Аномалии личности. Психологический подход - стр. 87

Так может происходить и продолжаться до поры, пока мы полагаем задачи изучения личности, ее нормы, здоровья в ней самой, не соотнося с общим путем, замыслом, спасением человека. Если же это соотнесение произвести, то, как мы видели выше, меняется понятие нормы, здоровья, самого смысла личности. И тогда психология из позиции наблюдения, наблюдателя борьбы за человека в человеке входит сама в область этой борьбы как ее инструмент, орудие и совершается кардинальный поворот: из психологии, согласной рассматривать нравственное развитие как частный вариант, сегмент своего применения, она становится нравственной психологией, действующей и видящей мир изнутри нравственного пространства, нравственного понимания человека.

Это вхождение психологии в этику, в нравственное пространство необходимо подразумевает наличие некой общей, единой, пересекающейся территории, предмета (причем не второстепенного, а существенного), который одновременно должен принадлежать как психологии, так и этике. Выше говорилось, что такой точкой пересечения является поступок.

Действительно, поступок произрастает на почве территории, которая принадлежит двум наукам. Таковой территорией является отношение человека к другому (вспомним конец вышеприведенный цитаты С. Л. Рубинштейна – «здесь одновременно область „стыка“ психологии и этики»). Это отношение – центр, стержень этики, возьмем ли мы ее «золотое правило» или императив Канта. И одновременно отношение к другому – это конкретно-психологический факт, правомерный объект психологии. Если при этом, вслед за нашим предположением, рассматривать личность как инструмент достижения человеком своего понятия, своей сущности, то оказывается, что психология исследует пути к некоему едино с этикой понимаемому благу (равно как законы и последствия отклонения от этих путей). Этика тогда по отношению к психологии оказывается не просто производящей абстрактные, оторванные от жизни правила и идеалы, но разрабатывающей, постигающей, указывающей те устремления и вектора, которые в основном и главном направляют к действительно продуктивному, достойному понятию человека, то есть нормальному развитию личности.

То, что нравственная ориентация (читатель помнит, конечно, отличие ее от эгоцентрической, группоцентрической, корпоративной установки и морали) не есть лишь результат внешнего давления, но составляет суть, путеводную нить (несмотря на бесчисленные отклонения) нормального развития, является критерием и внутренним отражением личностного здоровья, можно вывести не только из теоретических рассуждений, но из конкретно-психологических данных. Мы говорили уже о А. Ф. Лазурском, который на основе многих наблюдений сделал вывод, что здоровье личности в наибольшей степени обеспечивает идеал бескорыстного отношения к другому. У последующих исследователей также можно найти сходные выводы[217] (мы еще вернемся к этой теме ниже – в конце параграфа).

Итак, намечается определенное совпадение векторов двух наук. Именно векторов, а не отдельных методов, фигур, построений. Некая общая направленность, разделив которую психология личности из позиции отстояния по отношению к нравственности может войти под ее сень, стать самой нравственной. Не в том, разумеется, плане, что она будет ее отныне во всем олицетворять, тем более диктовать, подменять собой философскую этику и т. п. А в том, что она может сознательно служить ей, зная при этом, что отнюдь не теряет своей объективности, ибо служит тому, что действительно составляет сущность человеческой жизни.