Анна Павлова и священный рубин - стр. 27
– У вас работает Баженов Борис Владиславович?
– Ах вот оно что. Да, да. Мы слышали, его супруга звонила. Ужасная, ужасная история, – мгновенно успокаиваясь, покивал Иван Иванович. – Но при чем же здесь институт, надеюсь, вы не подозреваете… – Он не договорил, словно намекая на невозможность самой мысли о подобном.
– Разумеется, нет, – успокоил его капитан. – Но все же вы знали о коллекции Баженова?
– Разумеется. Великолепное собрание. Может, и не имеющее определенной тематики, но ведь оно и начиналось не как научное. И тем не менее некоторые экземпляры достойны музея. Я, признаться, даже намекал Борису Владиславовичу, – смущенно улыбнулся Иван Иванович.
– А многие в институте знали о коллекции?
– Наверное, почти все. Не все, конечно, ее видели, но слышали многие, – постукивая по столу карандашом, равнодушно проговорил Иван Иванович. – Борис Владиславович не делал из нее секрета.
– А с кем ближе всего общался Баженов в институте?
– Думаю, с профессором Голубцовым; потом, наверное, со своим учеником, Кругловым Николаем Сидоровичем. Может, еще с кем-то, но я, простите, не в курсе, – виновато улыбнулся Иван Иванович.
– Ну а недоброжелатели у него были?
– Ну что вы. Мы же интеллигентные люди, это научный институт, у нас очень дружная атмосфера. Исключительно здоровые отношения в коллективе, – мгновенно утратил выражение скуки на лице хозяин кабинета, ревностно вставая на защиту любимого учреждения. Капитан ему не поверил.
– Извините, где у вас тут покурить можно? – Капитан подошел к невысокой крепкой уборщице в ватнике поверх синего халата. В институте было сыровато и зябко. Уборщица энергично работала веником, выметая с лестницы остатки стружки, высыпавшейся из ящиков с экспонатами.
– На задний двор ступай, а то вот на улицу, – ворчливо посоветовала уборщица.
– Это ж надо, сколько мусора, тут и за день не управишься, – покачал головой капитан.
– А тебе-то что? – нелюбезно ответила уборщица. – Шел курить, вот и ступай.
Но у капитана были свои планы.
– Да успеется. У машины мотор перегрелся, вот гуляю. Красиво тут у вас, почти как в Эрмитаже.
– Ну еще бы. Это же царского брата дворец. Вот только не помню какого, – оторвалась от дела уборщица. – Там наверху знаешь какая красотища? Я вот внука своего приводила посмотреть. Беспорядок, конечно, пока. Уже полгода переезжаем. Все еще кабинеты поделить не можем. Все хотят с видом на Неву сидеть.
– Я бы тоже хотел. Какой простор, – кивнул в сторону пыльного окна, выходящего на набережную, капитан.
– Да. Надо бы окна помыть, да не успеваю. Ладно, пойдем-ка вместе перекурим. А то сколько ж можно пылью дышать.
Они вышли на улицу. Свежий апрельский ветер налетел, перехватив на мгновение дыхание, обдал терпким ароматом весны, теплом, запахом реки, оглушил шумом промчавшегося автомобиля. Нева в блеске солнечных искр на волнах разлилась между трех мостов – Строителей, Дворцовым и Кировским, – шпиль Петропавловской крепости взметнулся золотой сверкающей стрелой в ярко-синее высокое весеннее небо. Голубой купол мечети вдали подчеркивал синеву небес.
– Ты гляди, красота-то какая! Господи, как же жить-то хорошо, – счастливо жмурясь, проговорила уборщица и смахнула слезу. – Всегда в такие минуты вспоминаю всех, кто не дожил. Дочку вспоминаю, сына, мужа своего Егора вспоминаю. Соседей, всех, всех. Что вот не радуются вместе с нами, не живут.