Ангел для сестры - стр. 23
– Мам? – спрашивает Кейт. – Что происходит?
– Понятия не имею. – Она разворачивает бумаги.
Я стою достаточно близко и читаю через ее плечо: «ШТАТ РОД-АЙЛЕНД и ПРОВИДЕНС ПЛАНТЕЙШНС, – написано в верхней строке официальнейшим образом. – СУД ПО СЕМЕЙНЫМ ДЕЛАМ ОКРУГА ПРОВИДЕНС. ПО ДЕЛУ АННЫ ФИЦДЖЕРАЛЬД, ТАКЖЕ ИЗВЕСТНОЙ КАК ДЖЕЙН ДОУ[7].
ХОДАТАЙСТВО О МЕДИЦИНСКОЙ ЭМАНСИПАЦИИ».
«О черт!» – думаю я. Щеки у меня горят, сердце колотится. Чувствую себя, как в тот раз, когда директор прислал домой дисциплинарное уведомление, потому что я нарисовала на полях в тетради по математике карикатуру на миссис Тухей с огромной задницей. Нет, вычеркните это, на самом деле в миллион раз хуже.
Что в будущем она сама будет принимать все медицинские решения.
Что ее не будут принуждать к прохождению медицинских процедур, которые не в ее интересах и не идут ей на пользу.
Что от нее не потребуют проходить медицинские процедуры ради благополучия ее сестры Кейт.
Мама поднимает лицо и шепчет:
– Анна, что это такое?
У меня живот будто сжался в кулак. Вот оно! Я мотаю головой. Что ей сказать?
– Анна! – Она делает шаг ко мне.
За спиной у нее вскрикивает Кейт:
– Мама, ой, мама… больно, позови сестру!
Мать наполовину оборачивается к ней. Кейт лежит на боку, волосы свесились на лицо. Думаю, сквозь них она смотрит на меня, но точно сказать не могу.
– Мама-а, – стонет Кейт, – пожалуйста.
Мгновение родительница мечется между нами, как мыльный пузырь. Переводит взгляд с меня на Кейт и обратно.
Сестре больно, а я чувствую облегчение. Как это характеризует меня?
Последнее, что вижу, выбегая из комнаты: моя мать жмет и жмет на кнопку вызова помощи, как на взрыватель бомбы.
Прятаться в кафе, холле или в любом другом месте, где меня станут искать, бесполезно. Поэтому я поднимаюсь по лестнице на шестой этаж в родильное отделение. В холле только один телефон, и тот занят.
– Шесть фунтов одиннадцать унций, – говорит мужчина и улыбается так широко, что кажется, лицо у него лопнет. – Она прекрасна!
Делали ли так мои родители, когда я появилась на свет? Посылал ли мой отец сигналы дымом, пересчитывал ли пальчики у меня на руках и ногах, уверенный, что лучшего числа не найти во всей Вселенной? Целовала ли меня мама в макушку? Отказывалась ли передавать акушерке, чтобы меня вымыли? Или они спокойно оставили свое дитя в чужих руках, так как главный приз был запрятан между моим животом и плацентой?
Новоиспеченный отец наконец вешает трубку и смеется без всякой причины.
– Поздравляю, – говорю я, хотя на самом деле мне хочется сказать: забирай свою малышку и держи ее крепко, прицепи луну на край кроватки и напиши ее имя среди звезд, чтобы она никогда и ни за что не поступила с тобой так, как я со своими родителями.
Звоню Джессу и прошу забрать меня. Через двадцать минут он подъезжает к главному входу. Исполняющий обязанности шерифа Верн Стакхаус уже проинформирован о моем исчезновении и ждет у дверей, когда я выйду.
– Анна, твоя мама сильно беспокоится. Она вызвала твоего отца. И он поставил с ног на голову всю больницу.
Я делаю глубокий вдох.
– Тогда вы лучше сходите и скажите им, что со мной все в порядке, – говорю я и заскакиваю в машину к брату, который услужливо распахнул для меня дверцу.
Джесс отваливает от поребрика и закуривает, хотя мне доподлинно известно: он заверял маму, что бросил. Врубает музыку, постукивает ладонью по рулю. Только съехав с шоссе на повороте к Верхнему Дерби, мой братец выключает радио и сбавляет скорость.