Ангел Безпечальный - стр. 5
Зазвучала музыка, вяжущая мысль, усыпляющая. Борис Глебович разомлел и вдруг поймал себя на том, что верит каждому слову Авгиева и, более того, – вполне готов стать его коллегой. Он хотел взнуздать это странным образом нашедшее на него легковерие, даже пробурчал свое всегдашнее скептическое «ну-ну», но прозвучало оно так неубедительно и слабо, что он, сдавшись, внутренне махнул на все рукой и предался какой-то необыкновенной расслабляющей неге.
– Вспомнил! – толкнул вдруг его в бок дантист Мокий Аксенович. – Я точно вспомнил! Вы слышите?
– Что? О чем вы? Не мешайте! – Борису Глебовичу вовсе не хотелось отвлекаться и разговаривать.
– Я вспомнил, где видел этого прохиндея! – торопливо зашептал Мокий Аксенович. – Он гипнотизер! Я у него на сеансе был. Когда в Новгород ездили на экскурсию, мы с Гришкой Палкиным на его представление и попали. Едва выбрались, он там такое вытворял, мерзавец!
– Что? О чем вы? – смысл последних слов дантиста каким-то чудом дошел до сознания Бориса Глебовича, и он невероятным усилием воли выдрал свои мысли из вязко-смоляного потока чарующей разум речи Авгиева. – Что ж вы раньше-то… Бежать отсюда надо! Бежать! – по всей видимости, он выкрикнул это слишком громко, так что обратил на себя внимание и охранников, и самого Авгиева.
– Да потише вы! – прошептал дантист, но было уже поздно. Главный консультант неведомо как вдруг оказался рядом с ними и положил руки на их головы.
– Оставьте свои сомнения! Забудьте! – проговорил он медленно и твердо. – Отныне вы полностью доверяете Фонду и мне! Спать! Вы безмятежно спите! На счет «пятьдесят» вы, и все присутствующие в зале, проснетесь и почувствуете себя счастливыми! Раз, два… – он начал не спеша вести отсчет. Борис Глебович и его сосед в это время действительно безмятежно спали…
Проснувшись, Борис Глебович все забыл: и свои опасения, и предостережения дантиста-стоматолога. Да тот и сам все что знал, из головы просыпал, и более не вспоминал… А зал, переполненный счастьем и радостью, спешил выразить благодарность всем работникам Фонда. Даже охранников старички и старушки хлопали по плечам и пытались пожать их мужественные руки.
– Внимание, господа! – пресек вдруг эту вакханалию восторгов Авгиев. – Прошу всех пройти в канцелярию для оформления договоров. Не спешите, не толкайтесь, каждый получит все, что ему причитается.
Процедуру заполнения бумаг Борис Глебович запомнил смутно. Позднее он пытался прояснить для себя: читал ли он то, что подписывал или нет? Не прояснил – как корова языком память вылизала. Лишь названия документов в голове сохранились: доверенности, договора, обязательства… А что в них? Бог весть…
– Завтра в одиннадцать утра отъезд, – объявил Авгиев после завершения всех юридических процедур, – сбор здесь в девять тридцать. Едем двумя группами: одна в Положню, вторая в Половинкино. Списки персонального состава групп завтра будут объявлены. Вещи с собой брать только самые необходимые, остальное получите на месте. Все, прошу не опаздывать. Повторяю: завтра… всем… быть… здесь… в девять часов тридцать минут утра, – последнее Авгиев произнес раздельно и твердо, словно гвозди забивал.
Борис Глебович заметил, что все его коллеги-подписанты одобрительно закивали. Никаких возражений! И у него самого по поводу происходящего не возникло не единого сомнения. Полдня на сборы, и назавтра с единой парой сменного белья – неведомо в какие края, причем навсегда? Что ж тут особенного! Квартира, имущество? А зачем они ему там? Там – счастливая старость… Одним словом – все нормально!