Анатомия американского национализма - стр. 30
Тогда, как и сейчас, учитывая подавляющее превосходство огневой мощи и военной организации западных стран, огромные территории можно было завоевать, затратив на это минимум усилий и с минимальным риском. Когда европейские империи сталкивались с необходимостью платить действительно высокую цену за завоевание и удержание новых территорий (для британцев это был Афганистан, для итальянцев – Эфиопия), они, как правило, предпочитали просто отступить. По мнению историка Британской империи Найла Фергюсона, беспрецедентно тяжелые потери британской стороны в англо-бурской войне можно считать началом процесса британского разочарования в империи>82.
Генеральные штабы и реакционные власти Европы были прекрасно осведомлены об отсутствии готовности у народных масс идти на жертвы ради империй. Располагая критическими исследованиями Клаузевица и объективными полицейскими отчетами о настроениях пролетариев, они осознавали важность поддержки любой серьезной войны со стороны народных масс и зависимость удаленности границ империи от возможностей по мобилизации этих масс. Поэтому, когда только это было возможно, разумные правительства всегда использовали для колониальных войн добровольцев и иностранных наемников, а не призывников. Сегодня в результате широкого распространения на Западе культуры демилитаризации даже использование военнослужащих-профессионалов стало непопулярным, свидетельством чему является недовольство общественности Соединенных Штатах ростом числа погибших в Ираке.
Для этой совершенно определенной цели был создан французский Иностранный легион. В составе британской армии также было небольшое подразделение добровольцев, но Великобритания к решению задач ведения колониальной войны и полицейским функциям предпочитала как можно шире привлекать индийские войска. Когда в колониальных войнах задействовались призывники, результаты зачастую были катастрофическими как для самой военной кампании, так и для внутриполитической стабильности. Подтверждением этому может служить ситуация в Италии после ее поражения при Адуа в Эфиопии во время кампании 1896 года, в России после русско-японской войны 1904–1905 годов, в Испании после ее разгрома в битве при Анвале в Марокко в 1921 году, который в некотором роде привел к началу Гражданской войны в Испании>83.
«Революция в военном деле» в США, заключавшаяся в развитии высоких технологий в качестве замены личного состава в сочетании с использованием местных ресурсов в Афганистане и в других странах, представляет собой новую империалистическую версию британского принципа использования «канонерок и гуркхов» в интересах сохранения собственных войск>84. Однако, как продемонстрировали неудачи в Ираке, высокие технологии и местные ресурсы выручают лишь до определенной степени. При истинно имперской стратегии применение крупных группировок американских войск будет неизбежным, и это вряд ли найдет поддержку у американской общественности, если только ее нельзя будет убедить, что данный шаг необходим не для защиты империи, а в интересах самой нации.
В произведении Дугласа Порша о завоевании Францией Марокко представлены увлекательные описания различных уловок, к которым прибегали маршал Юбер Лиоте и другие французские сторонники империализма, чтобы убедить весьма скептически настроенную французскую общественность поддержать эту авантюру. Многие считали, что она экономически бессмысленна, дорогостояща и отвлекает от необходимости укрепления обороноспособности Франции с учетом реальной угрозы со стороны Германии. Какая-то часть французских призывников служила в Алжире (юридически эта территория считалась частью Франции, а не колонией), и служба там была крайне непопулярна у французской молодежи. Страх оказаться на военной службе в колонии усиливал прежнюю ненависть к военной службе со всеми ее опасностями, лишениями и притеснениями, особенно среди крестьян, и эти настроения получили широкое распространение по всей Европе