Амнезия. Мой не бывший - стр. 8
– Ли…на, – еле слышный выдох.
– Я здесь, я с тобой, – сжимаю его слабеющую руку, – держись, не отпускай меня. Сейчас придет помощь.
– …лю.
– Что?
– Лю… блю… – короткий вдох, – вас…
И сейчас я вижу, что смотрит он прямо на меня, не мимо, уверенно держит взгляд. Ровно одну секунду. А потом вдруг снова плывет, ресницы дрожа начинают опускаться, будто он изо всех сил борется со сном.
– Нет. Нет. Нет! Илья! – пытаюсь дергать его за руку, но почти не могу сжать, не достаю. Его пальцы соскальзывают с моих. – Пожалуйста! Держись! Я тоже тебя люблю! Прошу тебя! Илья! Ты должен стать папой! Ты должен быть живым! Останься! – я паникую, я вижу, как он уходит, прямо у меня на глазах! Я так не хочу!
– Я согласна! Я согласна! Воронов, ты слышишь! Я согласна! – это уже не просто слова, я рыдаю, слезы текут из глаз и падают вниз, прямо на его лицо, и это теперь его слезы. Чертят чистые дорожки на красном. – Илья!
Я умираю заживо, подвешенная над любимым, который не может остаться, он словно тает в моих руках. А я вишу и ничего не могу с этим сделать! Я наказана самым страшным образом, что мог со мной случиться!
Его рука падает безвольно, выскользнув из моей, глаза закатываются и смыкаются веки.
– Илья-а-а-а! – кричу изо всех сил, лишь бы разбудить.
– Здесь люди! Сюда! – раздается рядом, шум, скрежет, еще голоса, но в моей голове все пульсирует и перед глазами пляшет чернота.
Я сейчас умру прямо здесь!
Не могу оторвать взгляда от лица Ильи, я не хочу без него!
Я люблю его!
Кто-то загораживает яркий свет.
– Тут двое! Скорую, быстро! – кто-то ловит меня и пытается придержать, но я и так не упаду, я сдвинуться не могу. – Все хорошо, помощь идет, сейчас мы вас вытащим.
– Помогите ему, – хриплю с надрывом. – Не мне! Помогите ему! – кричу громче.
– Сейчас, сейчас! – темные тени против яркого света, но руки пытаются меня приподнять, – надо срезать ремень.
– Ему! Его доставайте!
– Все будет хорошо, девушка, – кто-то успокаивает меня, но я толком не вижу лиц, только рукава с полосами. – Проверь мужчину.
Я вижу, как еще одна пара рук тянется к Илье, щупает пульс на шее, приподнимает веки.
– Помогите ему! Вытащите его!
– Тяжелый, пульс слабый, ЧМТ.
– Надо снять ее, острожно, – все руки снова на мне, а я против. Вытащите сначала моего… сознание мечется, цепляется за подходящее слово – мужа!
– Мой муж, вытащите моего мужа! – дергаю за рукав рядом с моим лицом.
Но руки разрезают ремень и вытаскивают все равно первой меня, придерживают острожно, а я внезапно могу дышать. Делаю глубокий вдох, но внутренности прорезает невыносимой болью. Как со стороны слышу собственный стон.
Чувствую, как относят меня куда-то на руках, держат за плечи, фиксируют шею, кто-то несет ноги. Укладывают на что-то, а я упорно пытаюсь повернуть голову в сторону машины, где остался Илья.
Так как туда светят фары еще одной разбитой машины, я вижу, как теперь очень осторожно вытаскивают и его, укладывают на снегу на каком-то брезенте и склоняются над ним, щупая и наклоняясь щекой к лицу.
– Что с моим мужем? Он жив? Скажите мне! – пытаюсь встать, кто-то давит на меня, боль пронзает живот. – Ай, ай! – сгибаюсь, хватаюсь за него машинально. Теперь боль прошибает еще и руку.
– Здесь болит? Не трогайте, а здесь? – кто-то щупает мой живот, синяя форма, врачи.