Американский доктор из России, или История успеха - стр. 35
Много среди них было черных, и Илизаров, не привыкший к людям других рас, с удивлением косился на них и говорил мне:
– Вот ведь, смотри-ка – негритянка, а работает хорошо, тщательно. Не так, как в том московском институте, где сестра влила мне в вену какую-то пакость.
Я всегда легко сходился с людьми, и с первых дней у меня образовались хорошие отношения с сестрами. Для них русский пациент, не знавший ни слова по-английски, был диковинкой. И я, иммигрант из России, а теперь американский доктор, тоже вызывал их интерес.
– Это кто – брат ваш? – спрашивали они.
– Нет, мы не родственники, просто друзья.
Они смотрели на меня подозрительно – в Америке многих мужчин подозревают в гомосексуализме. Но я рассказывал им, кто такой Илизаров, как мы работали с ним в России. Некоторые слышали или читали про его метод, им было интересно увидеть знаменитого доктора. Его солидное спокойствие и его личность производили на них впечатление. И подозрение к нашим отношениям исчезало.
Положение медицинских сестер в Америке отличается от их положения в России тем, что их труд здесь высоко уважаемый и хорошо оплачиваемый. Они профессиональная группа и зарабатывают от $50 000 до $70 000 в год, в некоторых штатах даже больше. Сестры оканчивают колледжи, это считается высшим образованием. Потом три года они должны тренироваться для своей работы. Немало среди них мужчин, и почти половина из сестер – черные (в Америке не принято говорить «негр», это считается оскорблением, как «жид» в России). Работают они очень много, все время на ногах, все время в беспокойстве, дежурят по ночам и по праздникам. Для такой тяжелой работы не хватает американок. Поэтому около трети всех сестер – это иммигрантки из других стран: с Карибских островов, из Филиппин, из Китая; есть польки, стали появляться из России и других республик.
Нога Гавриила с самых первых часов вела себя хорошо, боли прошли, про отрезанные пальцы под повязкой он пока не спрашивал.
В Америке лечение после операции очень активное, больных рано ставят на ноги. Через два дня в палате Илизарова появилось новое лицо, да еще какое лицо: молоденькая хорошенькая инструктор физиотерапии. Мы оба загляделись на нее. «Раз уж он, семидесятилетний, в теперешнем своем положении проявляет такие эмоции, значит, дела пошли на поправку», – подумал я.
– Это кто такая? – спросил Гавриил.
– Инструктор лечебной гимнастики. Будет учить тебя ходить.
– Что это у вас в Америке так торопятся?.. Но так и быть, ради нее попробую встать.
Он несколько раз пытался сесть на кровати и даже опускал ноги на пол, но каждый раз у него начиналось головокружение. А она поддерживала его и певуче говорила:
– Ну, дорогой, попытайтесь еще разок…
Илизаров сердился:
– Скажи ты ей, что я не могу. Если бы мог, поднялся бы.
Смущенная красотка так и ушла ни с чем.
На другой день при утреннем обходе Райлза я рассказал ему об этой неудаче. Он пощупал пульс на сонных артериях на шее, которые обеспечивают основное снабжение мозга кровью.
– Владимир, пощупай сам…
Слева пульса не было совсем, справа очень слабый. В тот же день мы повезли Гавриила на новое обследование. У него оказалась полная закупорка левой сонной артерии, правая работала вполсилы. Можно было каждую минуту ожидать паралича. Райлз предложил сделать новую операцию.