Амалин век - стр. 44
Она подняла голову и посмотрела в небо, усеянное миллионами звезд. Улыбнувшись сквозь слезы, девушка прошептала:
– Не переживай, Анна-Роза, – обращаясь к умершей бабушке, как будто та могла ее услышать, – она же не пустая. В ней все, что осталось от нашего дома.
Где-то вдали завыла волчица, но семья Лейс сидела неподвижно, словно мороз сковал не только их тела, но и души.
Сознание Амалии обожгла горькая, невыносимая мысль:
– А ведь могло бы быть совсем иначе!
Она прижала озябшие руки к лицу, чтобы хоть как-то удержать нарастающее рыдание, но в голове продолжали вертеться мучительные образы.
– Согласился бы папа уехать вместе с Генрихом в Америку, – мысленно упрекала она, – то не изнасиловали и не зарезали бы маму. Не пришлось бы так сильно горевать бабушкам. Гляди, пожили бы еще. Не сгубил бы себя отец.
Ее взгляд упал на младшего брата Мартина, крепко сжавшегося под тулупом, словно боясь потерять последнее тепло.
– При живых родителях, наверняка, не умерли бы с голоду Рената, Анна и Роза. – Она закрыла глаза, стараясь отогнать воспоминания о сестрах, но вместо этого перед внутренним взором всплывали их бледные лица и потухшие глаза.
Вновь подняв взгляд на звезды, Амалия почувствовала, как ледяной ветер, казалось, пробирался ей прямо в сердце, выдувая последние остатки надежды.
– Господи, за что? – беззвучно прошептали ее пересохшие губы, и лишь небесная тишина ответила ей.
Амалия чувствовала, как сон постепенно поглощает ее, унося от жестокой реальности в мир грез. Тепло, разлившееся по телу, будто укрывало ее мягким, невесомым одеялом. Ее веки тяжело опустились, и перед глазами начали мелькать образы, наполненные счастьем, которое она никогда не знала.
Ей представлялось, как они всей семьей стоят на палубе белоснежного парохода. Легкий ветерок колышет их одежду, а бирюзовые волны мягко перекатываются под килем судна, унося его к далекой, сказочной земле.
Отец и дядя улыбаются, одетые в нарядные белые рубашки с отложными воротниками, строгие черные галстуки и длинные желтоватые кафтаны. Их начищенные сапоги блестят, отражая солнечный свет, а шляпы сидят на головах с достоинством. Их голоса сливаются в веселую песню:
Рядом бабушки, мама, тетя и все девочки Лейс, словно ожившие куклы в праздничных нарядах. Черные юбки с красными разводами плавно покачиваются, когда они идут, держась за руки. Белые рубашки с широкими рукавами, синяя душегрейка с блестящими пуговицами и нарядные чепцы делают их похожими на героинь старинной сказки. Белые бусы плотно облегают их шеи, переливаясь в солнечном свете.
На палубе их окружают люди в черных фраках, сверкающих манишках и белоснежных перчатках. Они приветливо улыбаются и угощают их горячим кофием и изысканным бельгийским шоколадом. Амалия смеется, пробуя сладость, которая растекается по языку, оставляя послевкусие счастья.
В этом сне не было места голоду, боли или утрате. Там были только радость, семейное тепло и надежда на будущее.
Из туманного состояния бреда Амалию вырвал резкий, гулкий звук выстрелов. Они раскатились по тихой ночи, заставляя девушку вздрогнуть. Ее взгляд мгновенно обострился, и она инстинктивно повернула голову в сторону родного дома. Под окнами, освещенные тусклым светом керосиновой лампы, пьяные комсомольцы и беременная председательша громко смеялись и, по-видимому, стреляли в воздух, празднуя создание колхоза “Путь Ильича”.