Амалин век - стр. 43
В тот же момент раздался выстрел и зычный голос их командирши перекричал трех мужиков:
– А ну пошли отсюда! Быстро в избу!
По удаляющимся звукам скрипящего хруста снега под ногами можно было догадаться, что мужчины послушались начальницу. Громко посетовав на кобелей, женщина тоже удалилась. За дверью стало тихо, но из Лейсов в эту ночь уже никто не смог уснуть. Еще теснее прижавшись друг к другу, они молили, чтобы скорее настал рассвет.
Им надо было бежать отсюда. Они понимали, что в этот раз их спасла эта женщина, но рано или поздно похотливые мужики снова попытаются достичь желаемого. Но никто из сестер не знал, куда им податься. На следующий день они нашли на берегу Волги и притащили в подвал толстое бревно, чтобы подпирать и так массивную дверь. Прихватили с собой и вооружились увесистыми поленьями.
Так, стараясь быть незамеченными, они прожили в подвале с горем пополам неделю, постоянно запирая за собой дверь.
А боялись они не зря. В один из вечеров – только начало темнеть – в очередной раз пьяные комсомольцы попытались ворваться в убежище. Грубый стук, перемежавшийся с пьяным хохотом и угрозами, разрывал тишину. И вновь их спасла беременная председательша.
Разогнав мужиков, она постучала в дверь.
– Открывайте! – хрипло крикнула она, тяжело дыша от возмущения и, возможно, усталости.
Амалия повиновалась.
– Знаете, красавицы мои, – начала женщина с порога, прижимая обеими руками огромный живот, – я тут не намерена вас больше караулить и защищать от этих кобелей. У меня своих забот хватает. Так что с глаз моих долой. Да побыстрей.
Убеждать их не пришлось. Семья Лейс за секунды собрала свои скромные пожитки и вышла из подвала.
На пороге Амалия остановилась и, оглянувшись, вручила председательше большой ключ от замка.
– Вот и ладненько! – недолго думая, пробормотала та, поворачивая ключ в руках. – Я здесь особо лихих и пьяных запирать буду.
Председательша в последний раз взглянула на детей и беременную Амалию, тихо добавив:
– А вам удачи. Живите, как знаете, но тут вас больше быть не должно…
Так в колхозе появилась тюрьма. Теперь пьяные комсомольцы, которые ранее наводили страх на всех, рисковали оказаться запертыми в подвале за свои выходки. Однако первым, кто будет заключен туда, окажется пастор недавно разрушенной лютеранской церкви. Его арест был воспринят как очередной удар по религиозной общине.
Католический же священник, предчувствуя опасность, успеет сбежать. Он покинет село тайно, под покровом ночи, и пересечет границу, чтобы найти убежище в Пруссии. Весть о его побеге быстро разнеслась по селу, оставляя за собой смесь облегчения и отчаяния среди тех, кто еще надеялся сохранить веру в эти тяжелые времена.
Вновь оказавшись без крыши над головой, поздно вечером остатки когда-то большой семьи Лейс сидели на берегу замерзшей Волги. Мороз был лютый, но отступать было некуда. Мария, Эмилия и Мартин, стараясь согреться, тесно прижались друг к другу под отцовским тулупом. Амалии под этим укрытием места не хватило. Она сидела немного в стороне, держа руки на краю колыбели, которую удалось забрать из дома.
Ее знобило, зубы стучали от холода, а руки, с которых давно слезла кожа от постоянной работы, судорожно тряслись, невольно покачивая люльку. Внутри нее было все, что осталось от их дома: несколько свертков с одеждой, пара тряпок и заветный мамин платок, который Амалия берегла как святыню.