Аквитанская львица - стр. 18
Людовик цепко смотрел на языки пламени, пожирающие город, на черную гарь, уходящую в ночное небо над Витри.
– Как нам быть, ваше величество? – вновь спросил офицер.
Рыцари его отряда и королевская свита – все не сводили сейчас с Людовика глаз. От его воли зависели жизни многих людей.
– Подожгите собор, – сдерживая захрапевшего коня, сказал король.
Это был приговор. Он поразил не только многочисленных людей свиты. Но даже офицер и окружавшие его рыцари, чьи плащи были перепачканы кровью горожан и на чьих мечах, вложенных сейчас в ножны, запеклась их кровь, озадаченно хмурились. Ведь одно дело – устроить резню на улицах города, когда в пылу боя становится все равно, кто перед тобой, и другое дело – хладнокровно уничтожить дом Господа…
– Но… ваше величество, – пытаясь найти ответ на лицах безмолвной свиты, пробормотал офицер. – Там одни женщины и дети…
– Я же сказал – поджечь его! – молодой король ткнул пальцем в сторону погибающего города. – Обложить дровами и поджечь со всех сторон! И не забудьте подпереть двери и окна бревнами! – Его рука непроизвольно потянулась к эфесу меча. – Или… вы оглохли?
Офицер с опаской поднял глаза на Людовика Седьмого.
– Нет, мой государь…
– Хорошо. И побольше серы и смолы, капитан!
Свита молчаливо опустила глаза, уставившись в изрытую конскими копытами землю. Слово короля – закон. Он венчан на царствование именем Господа, и в его воле – жизнь и смерть простых людей. Королю, а не солдатам, представ перед Создателем на Страшном суде, отвечать за кровь и страдания невинных.
– Будет исполнено, государь, – кивнул капитан.
Он повернул коня и, бросив своим рыцарям: «За мной!» – понесся с холмов Фурш вниз – в сторону растерзанного и полыхающего Витри.
С молодым королем боялись заговорить: его гнев был сейчас подобен молнии – он мог поразить любого. Последние шесть лет, которые он пребывал на троне, Людовик Седьмой словно летел в пропасть и тащил за собой все королевство. Эти годы правления были подобны десяти казням египетским, которые обрушились на головы французов. Людовик объявил войну всем, кто был ему не по нраву. Он воевал с южной и восточной Францией, с крупными феодалами и городскими коммунами, но в первую очередь – с церковью, с Римом. И такое противостояние вышло ему боком. Не так давно разгневанный понтифик подверг его королевство интердикту – колокола умолкли по всем землям, которыми управлял Людовик, церковь отказала французам в небесном покровительстве. Мудрый Сугерий находился в опале – теперь его обязанности ограничивались пастырским служением в аббатстве Сен-Дени. Политик и администратор, друг прежнего короля, столько сделавший для блага государства, забыл дорогу во дворец на остров Сите.
А в довершение всего – поступок истинного палача…
И вот уже над городом стало расти пламя, оно взбиралось все выше и выше – к ночному небу. Точно ярко горела щепка! Это занимался главный городской собор, забитый горожанами Витри. Каждому из свиты короля было сейчас ясно где-то совсем рядом разверзается ад. И никто бы не рискнул заглянуть в глаза Людовика Седьмого. Непостижимо страшны были они сейчас, точно горели изнутри! Словно в эти минуты сгорало сердце молодого короля! Но на самом деле в его глазах, лишенных в эти мгновения разума, полыхали отблески пламени, пожирающего город и собор, – последнее убежище до смерти напуганных, взывавших к Господу горожан…