Аккорды смерти в ля мажоре - стр. 9
Мальбрук в поход собрался, Миронтон, миронтон, миронтень, Мальбрук в поход собрался, Воротится ли он?
Когда ты поёшь «миронтон, миронтон», то делаешь ложные замахи, а на «миронтень» наносишь удар. Бум! Поняла? Давай, попробуй.
Мадлен подняла трость вверх и начала кружиться вокруг бочки с водой, Ленуар запел. На словах припева он подал знак Мадлен, чтобы она нанесла удар, тогда она ударила по бочке, но без ритма. Казалось, что мадемуазель совершенно забыла всю его историю про песню.
– Так, хорошо, тогда просто считай до трёх: раз, два, три!
Трость Ленуара с шумом обрушилась на бочку. Та покачнулась и упала, разлив всё своё содержимое на улицу. Ленуар впервые за последние десять дней рассмеялся.
– Порча казённого имущества… Мсье Ленуар, прекратите бесчинствовать! – раздался голос городового.
– Простите, сейчас мы всё поправим! – благодушно ответил Ленуар, поднимая бочку обратно и замечая, что ботфорты городового запачканы грязью. За ним стояли его два помощника. Обычно городовые в таком составе не гуляют по улицам без особой причины…
– Мсье Ленуар, от имени Французской Республики имею честь задержать вас за вчерашний погром лавки братьев Нонкеров, – с лёгким поклоном проговорил городовой. Мадлен всплеснула руками и уронила трость. Ленуар поднял трость и молча кивнул.
– Если вы окажете сопротивление, то только усугубите ваше положение, – сдержанно проговорил городовой. При этом он держался так, словно писал в штаны от переполнявших его страха и гордости за то, что сейчас он арестует не просто какую-то мелкую сошку, а самого агента безопасности парижской префектуры полиции Габриэля Ленуара.
– Куда вы меня поведёте на время следствия? Неужто в скрипку? – спросил Ленуар, собирая вещи.
– Просим проследовать за нами к мэру города Анже – господину Луи Баро.
5. Умри!
Тело певицы лежало красно-белым пятном на сцене. Зрители уже успели разбежаться. Рядом с трупом оставались пианист Жорж Треви и мэр города Анже. Баро с сомнением переводил взгляд с недвижного тела на взъерошенные волосы Ленуара и его пыльные брюки. Сам Ленуар ни на кого не обращал внимания, полностью погрузившись в свои мысли.
Изуродованная шея певицы напомнила ему о Николь. В голове стучали колёса удаляющегося трамвая. В глазах двоилось. Ленуар опустился на колени. Лицо Изольды покрывал слой белого грима, и от этого рваная дыра под подбородком казалась ещё темнее. Её чёрные длинные волосы были уложены в два пучка на голове, а нож до сих пор сжимали мёртвой хваткой тонкие пальцы.
– Она сама выбрала партию «Лунного Пьеро»? – спросил Ленуар.
– Нет, эту партию для исполнения предложил ей я, – ответил Луи Баро. – Но какое это имеет отношение к её жесту?
У мэра города не хватало мужества произнести слово «самоубийство».
– Обычно для артистических натур такие мелочи всегда имеют символическое значение, – ответил Ленуар. – В каком расположении духа пребывала мадемуазель Понс накануне спектакля?
– В самом благодушном, – сказал пианист. – Ещё бы ей не пребывать в благодушном расположении духа! Изольда Понс недавно подписала новый контракт на серию сольных концертов в Опере Гарнье, причём сама, без помощи и протекции своего импресарио. А в Анже она запросила такой гонорар, словно давно уже звезда оперы.
– И вы согласились?