Аккорды смерти в ля мажоре - стр. 11

Ленуар осмотрел карманы кимоно и рукава Изольды Понс. В них были сложены экстравагантные перья павлина, зеркало, подзорная труба, лорнет – аксессуары, которые Изольда использовала в своём спектакле. Для ножа были предусмотрены ножны на поясе оби.

Настал черёд веера. Он всё ещё лежал рядом. Это был классический японский веер с перламутровыми вставками. Ленуар раскрыл его и невольно залюбовался изящными стрекозами и цветами. Затем он повернул веер внутренней стороной и замер. В самом центре, на одной из перламутровых вставок, спичками было выжжено слово «Умри!».

– Так кто, вы сказали, отвечал за костюмы певицы? – спросил он.

Анже, 18 июня 1912 г.

«Отель Франции» опоясывал полукружием часть привокзальной площади, словно распахивая свои объятия гостям города. Элегантные фронтоны наличников окон на последнем этаже и серая крыша напоминали замки Луары эпохи Возрождения, а рустовка первого этажа – камни, из которых они были построены. Суровые пасти львов охраняли главный вход и поддерживали цепь ажурных балконов. На круглых колоннах, устремившихся вверх, стояли изящные кариатиды. Весь отель дышал современным комфортом и роскошью начала двадцатого века.

Сегодня Габриэля Ленуара было не узнать: уложенные воском усы, мягкая волна чёрных волос, начищенные туфли английской кожи, – от вчерашнего дня в этом парижском денди, казалось, не осталось ничего, кроме смутных воспоминаний.

Швейцар с поклоном отворил массивную дверь перед столичным гостем, и уже через две минуты Ленуар стоял посреди самого большого номера гостиницы – номера Изольды Понс.

Молодая костюмерша с проседью у левого виска представилась как Тифен Бургсталь. На ней было чёрное платье в пол. Такой фасон давно вышел из моды. Странно, что костюмерша не следовала рекомендациям летнего сезона женских журналов. Её шея была обёрнута в кружево, а сверху белела камея из слоновой кости с изображением якоря. Протягивая список всех аксессуаров, составленный рукой самой Изольды, девушка добавила:

– Мадемуазель была очень щепетильной в выборе костюмов и украшений. Она продумывала каждую мелочь.

– Вы давно на неё работаете? – спросил Ленуар.

– Нет, но я давно работаю в Опере. Когда мадемуазель подписала контракт с нами, то попросила меня сопроводить её в Анже. Это был исключительный случай, но директор меня отпустил.

– И вы согласились?

– Да, у мадемуазель Понс был очень скверный характер, – прости меня Господи, что я так отзываюсь о покойной. Но она была очень щедрой.

– Это она оплачивала все счета? – уточнил Ленуар.

– Нет, её импресарио.

– И аксессуары тоже?

– Да, и платья, и костюмы, и аксессуары. Я их покупала, но счета высылала импресарио. Жалованье и чаевые платила мне сама мадемуазель. Но, мсье, это не я купила тот нож! Поверьте, я не знаю, откуда он появился. – Костюмерша прижала руки к груди и опустилась на стул.

Ленуар вытащил из сумки вчерашний нож, завёрнутый в бумагу. Он до сих пор был в крови, поэтому костюмерша при виде оружия поёжилась и обхватила себя руками, словно по комнате гулял сквозняк.

– Я никогда не видела этого ножа. Значит, мадемуазель Понс именно им перерезала себе горло?

Ленуар промолчал в ответ. Костюмерша встала и подошла к нему поближе.

– Я обычно дважды всё проверяю, но этого ножа никогда раньше не видела, поверьте! Наверное, мадемуазель Понс купила его самостоятельно.