Аккорды смерти в ля мажоре - стр. 4
То, что корзинщики на улице, она увидела ещё издалека. Сегодня плели сиденья для стульев только самые младшие братья Нонкеры. Старшие курили грязные папиросы и о чём-то тихо переговаривались. Мадлен ускорила шаг, чтобы пройти быстрее. Только бы они её не позвали. Только бы не позвали. Мадлен уже прошла мимо лавки, когда услышала за спиной голос:
– Эй, господин почтальон, а господин почтальон! Про нас забыли?
Мадлен замешкалась, но, когда снова сделала шаг вперёд, ей на плечо опустилась чья-то тяжёлая рука.
– Ты что, оглох? – Лицо Мадлен обдало запахом дешёвого пойла. У неё перехватило дыхание. – А наши письма?
Старший корзинщик в этот момент быстро открыл сумку Мадлен и бросил туда свой непотушенный окурок.
– Что ты делаешь? – воскликнула девушка, быстро раскрывая сумку. – Там же письма могут сгореть! Тогда отцу придётся платить большой штраф! – Окурок никак не удавалось достать голыми руками…
– Ой, а кто это у нас? – загудел насмешливым голосом один из корзинщиков и заглянул под фуражку Мадлен. – У-тю-тю! Так это не почтальон, а мамзель!
При этом он сорвал с головы девушки фуражку с кокардой и красным кантом и бросил её своему брату. Волосы Мадлен, которые она так долго сегодня утром прикалывала к фуражке, рассыпались на плечи.
– О-о! Посмотрите, какая у нас тут цыпочка! – прогремел ей в ухо голос Жан-Пьера.
Девушка дёрнулась за фуражкой, но тут же упёрлась в грудь самому старшему из братьев. Но его фартуке краснели пятна засохшей крови и грязные разводы.
– Здравствуй, Мадлен! – прохрипел он. – Куда ты так спешишь?
3. Ожившее наваждение
Кровь на пальцах от тёплой крови Николь.
Вспышка.
Бам-бам!
«Я люблю тебя», – шепчут её губы.
Бам-бам!
Ленуар удар за ударом пытался выбить из головы воспоминания и боль.
Бам-бам!
Его руки ударяли по песку, а на пальцах алела кровь. В животе всё переворачивалось, и Ленуар с силой обрушивался на самого себя через этот ненавистный, равнодушный песок. Она касалась его ещё тёплыми пальцами, а потом они постепенно застывали. Как и губы Николь над растерзанным горлом. Он не смог её спасти. Как не смог когда-то спасти Элизу.
Бам-бам!
В голове всё взрывалось, и Ленуар молился о том, чтобы силы отпустили его, чтобы земля забрала его и боль отступила.
Элизе было семнадцать лет, когда ему сказали, что его любимая прыгнула с крыши отеля «Лютеция». Сказали, что это был просто несчастный случай. Администратор выпроводил его из отеля. Он сказал, что такое иногда бывает. Он сказал, что, возможно, Элиза бросилась с крыши из-за несчастной любви, что, возможно, он, Ленуар, её чем-то обидел. Он сказал, что девушка разбила себе лицо, проломив череп при ударе об асфальт во дворе отеля. Сколько бы Ленуар тогда ни просил показать ему тело Элизы, сколько бы ни умолял, чтобы начали расследовать это дело, дирекция отеля и полицейские только хмурились в ответ и повторяли, что такие случаи бывают, чтобы он крепился, что они очень сожалеют, но девушка шагнула с крыши самостоятельно.
Бам-бам!
Ленуар чувствовал себя таким же беспомощным, как тогда, в свои семнадцать лет.
Бам! Бам-бам-бам!
Перед глазами всё начинало двоиться. Агент парижской префектуры полиции из бригады краж и убийств, блестящий сыщик, распутывающий самые сложные дела в столице Франции, приехал в Анже, на родину своих предков, герцогов Анжуйских, в надежде либо найти свой путь, либо сдохнуть, опустившись в отцовский склеп.