Аккорды смерти в ля мажоре - стр. 6

Девушка опустила глаза и поправила в сумке грязные письма, которые она успела подобрать после драки. Она была маленького роста и напоминала движениями Элизу.

– Где ты живёшь, Мадлен Муано? – спросил Ленуар. – Давай я тебя провожу.

– В Дутре, по другую сторону от Верденского моста. У церкви.

Ленуар молча пропустил жестом девушку вперёд и пошёл за ней в один из самых бедных районов Анже.

Анже, 17 июня 1912 г.

– Наверное, на топливо денег не хватило! Понастраивают новые аэропланы, а заправить как следует, всё проверить перед разгоном – это для крестьян. – Сторож спортивного клуба «Бокс и трость» раскрыл свежий выпуск газеты Le Matin, прищурился и убил зазевавшуюся на солнышке муху.

– Мсье Ленуар, вы слышите? Я что говорю: «Стальной голубь»-то Эмиля Ладуня долетел, но «вынужден был совершить аварийное приземление в полях Туара». Чёрт бы побрал этого пройдоху Жюпона, что заставил на него пятак поставить! Мсье, вы слышите? Жюпон сказал: «Ставь на голубя, немцы такие уже два года выпускают». «Таубэ» – это по-ихнему «голубь». Значит, выходит, что боши[2] на своих голубях летают, а наши только красиво фотокарточки умеют с ними делать. Всё, выпью сегодня сидра! Ещё пятак потрачу – душа болит! Мсье, купите мне сидра?

За «Пробег Анжу», организованный в этом году Французским аэроклубом, полагался Гран-при. Фотографии Пьера Дивтена с его монопланом национального производства опубликовали все газеты Анже. Однако из-за дождей пилот не справился с управлением своего «голубя». Победу одержал Ролан Гаррос на Blériot, работающий на моторе «Гном». Ну а кто ставит на гномов? Гномы обычно по небу не летают.

Сторож посмотрел на свинцовое небо и плюнул. Только что было солнце, а теперь от духоты не продохнуть.

– С такой погодкой никакой голубь до дома не долетит, – поворчал старик. – Мсье! Вы меня слышите? Я отлучусь на минутку – горло промочить, что-то совсем невмоготу мне тут сидеть…

В ответ – снова молчание. Тогда сторож с лязгом отворил ворота и, не оборачиваясь, поковылял к ближайшему бару.

Ленуар вздрогнул от скрежета ржавых петель и остановился. Из пальцев на его руках снова пробивалась кровь. Он развязал бандажи и смочил руки в бочке с дождевой водой, которая стояла у входа. От духоты кружилась голова. Всё тело Ленуара словно испарялось от соприкосновения с влагой. Он закрыл глаза. Сначала по щеке, потом по плечам с неба попадали большие капли. Ленуар сглотнул, почувствовав во рту солёный вкус влаги. Ещё секунду, и летний ливень смоет его с земли. Ленуар стоял с закрытыми глазами в ожидании природной казни.

Наконец дождь сорвался с неба и хлынул на землю, на клуб, на Ленуара, остервенело лупя его по лицу и рукам.

– Вернись! Вернись! – орал он в уши.

– Вер-нись! Вер-нись! – шипела разгорячённая земля под ногами Ленуара, и он уже не знал, где теперь его место: среди живых или мёртвых.

– Вернитесь! – вдруг отчётливо услышал он чей-то голос. Ленуар оглянулся в сторону, откуда доносились слова. Сквозь серую стену дождя на него смотрели два больших глаза вчерашнего маленького почтальона. Из-под кепки торчали мокрые волосы, скупо намекая, что они принадлежат существу женского пола. Старые штаны закрывались только на одну лямку, а рубаха неопределённого цвета выбивалась из-под пояса и только делала вид, что утром её тоже заправили.