Adelante, Гончар, adelante - стр. 5
– Хэ-ге… Здоров! – ухмыльнулся Закир, поигрывая четками.
– Здоров, – хмуро отозвался Глеб со своей койки.
– Ну, ты как? – задал Закир вопрос, и у вопроса, как у чемодана контрабандиста, было второе, скрытое дно.
«Я не пойду», – приподнявшись на локте, мысленно ответил Гончаренко и неожиданно для себя небрежно произнес:
– Да… Нормально…
Закир сел на край кровати, широко расставив кривые ноги, наклонился к Глебу:
– Слушай сюда… Часов в девять на «сквозняке». Там на скамейке я подожду… – немногословный дагестанец не говорил загадками – «сквозняком» был прозван парк неподалеку от общежитий. Скамейка – универсальное место встречи посетителей «сквозняка». По чьей-то прихоти во всем парке была только одна скамейка.
– Ты обещал пацанчика…
– Обещал, – помедлив, согласился Глеб, плохо припоминая обещание.
– Ты ему сказал, что надо только в сторонке постоять, да?
– Да без базара… – Гончаренко лишил ответ определенности. Чтобы сказать «пацанчику» про «сторонку», надо было сначала найти такого пацанчика.
– Ну что, – в разговоре Закир делал тяжелые паузы, как будто обдумывая каждое слово, – тогда до вечера.
Он встал, и пружинная кровать под ним внятно и визгливо всхлипнула.
– А это чего? – вдруг мрачно заулыбался он. – Типа бабу, – тут он сделал бедрами однозначный жест, – и на всю общагу слышно? Понты такие?
Отвечать нужно было сразу. И лгать при этом, потому как никаких баб в этой постели Глеба пока еще не бывало.
– Так вон и двери картонные… – нашелся он.
– Да… – к счастью, не вдаваясь в подробности, подтвердил кавказец. – О, у вас тут по ночам визг стоит, – усмехнулся он. И Глеб опять нехорошо подумал о дагестанце. Никакого визга по ночам в общежитии не стояло. Более того, если в конце лета, при заселении, еще тут и там слышались пьяные ночные голоса, то с началом учебы эти голоса приумолкли. И Гончаренко мог бы поклясться, что Закиру все это было известно.
– Подзаработаешь – будешь местных телок мацать на стороне, – пообещал Закир напоследок, и в голосе его Гочаренко почудилась соринка издевки. Когда конец фразы долетел до Глеба, за кавказцем уже захлопывалась картонная дверь.
От него, Закира, в комнате остался запах его кожаной куртки, горелой травы и табака. Такие запахи сегодня имел персональный запах гончаренковской тревоги…
Он полежал еще немного, отдаляя то время, когда придется-таки встать, спуститься этажом ниже и постучать в комнату, где жил Влад, на которого Глеб и хотел попробовать примерить роль «пацанчика». А вернее – совсем не хотел, но обещание, данное Закиру, тяготило, как карточный долг, за неотдачу которого уже последовали угрозы.
– Да! – приглушенно донеслось из-за двери, до которой, превозмогая отвращение, добрался Глеб.
Влад лежал в той же, что и десять минут ранее Гончаренко, позе, заложив за голову большие руки. Ноги в синих трико были закинуты одна на другую. Серые носки подмигивали розовыми дырочками.
– Заходи, Гончар, – не меняя позы, произнес Влад.
– Чего делаешь? – зачем-то спросил Глеб.
– Домой хочу, – неожиданно отозвался Влад, почесавшись. – Чего в этом Питере делать? В институте сидеть? Я там вообще ничего не понимаю. Прикинь, Светлова сегодня отличилась…
– А дома ты что делал? – перебил Глеб. В том, в чем признавался ему Влад, Глеб боялся признаться даже самому себе.