7 Петабайт души - стр. 13

– Исключён из испытания, – произнесла система. – Продолжайте.

Я остался один. Мои ноги ныли от напряжения, но я шёл. Медленно, шаг за шагом. Бревно раскачивалось, но я нашёл ритм. Я знал, что нужно дышать ровно, что каждое движение должно быть точным. Не торопиться. И вот я сделал последний шаг, ступив на твердь.

Голос системы прозвучал как эхо в пустоте.

– Вы победили. Вознаграждение предоставлено.

Передо мной появился контейнер. Внутри был тот самый хлебный батончик и ещё что-то вроде порошкового напитка. Я схватил его, жадно откусил, но… что-то было не так. Еда казалась ужасно плотной, почти не съедобной. Мой желудок, сжатый от голода, не мог принять её. Я почувствовал резкую боль и остановился. Половина батончика осталась в руке, а остальная часть осталась недоеденной.

Я обернулся. Он сидел неподалёку, обхватив голову руками. Ему не хватило сил даже подняться.

И тут я понял, что еда, сколько бы её ни было, не заменит другого.

Я встал, пошёл к нему и протянул батончик.

– Держи, – сказал я, хрипло, голосом, который сам себя не узнал.

Он посмотрел на меня. Долго. Я видел в его глазах недоверие, потом удивление, а потом что-то ещё. Он взял еду, и в этот момент я почувствовал не голод, а что-то другое. Тёплое. Настоящее.

– Спасибо, – сказал он тихо.

И в этот момент я впервые за все эти дни подумал, что, может быть, даже здесь, даже в этом аду, я всё ещё человек.

Да, вот так прошли семь суток. Но на восьмой день я понял, что это симуляция. Не потому, что я вдруг заметил фальшь в окружении или потому, что голос системы проговорился. Нет. Всё было куда проще. Я почувствовал… стабильность.

Вы можете подумать, что это хорошее чувство. В обычной жизни – возможно. Но здесь, в этом "аду", это была самая большая подсказка. Страх, холод, голод, эти бесконечные испытания – всё это повторялось с пугающей точностью. Каждый мой шаг, каждый жест встречал одно и то же: систему, которая словно знала меня лучше, чем я сам.

И вот, на восьмой день, когда мои нервы были натянуты до предела, я понял: она действительно знает меня. Она читает меня.

Я сел на холодный каменный пол и задумался. Что же это за место? Испытание? Кара? Или, может быть, эксперимент? Неправильно было бы назвать его "реальным". Здесь не было жизни, не было ничего, кроме голода и задач, которые подталкивали нас предавать друг друга. Но вместе с этим я чувствовал, что каждая деталь была слишком… продуманной. Как будто кто-то скрупулёзно выстраивал сценарий, ожидая моей реакции.

А потом я понял. Это была не реальность. Это была матрица, сотканная из данных. Мир, созданный не для выживания, а для анализа. Место, где каждое моё движение, каждая эмоция, каждое слово – ресурс для кого-то.

Система анализировала меня. Она проверяла границы моей человечности. Каждый день был новым слоем тестирования. Могу ли я проявить сострадание? Сломаюсь ли я от страха? Предам ли ближнего, чтобы выжить? Всё это было построено, чтобы понять, что делает меня мной.

Я вспомнил его, того человека, которому я отдал часть своей еды. Его глаза, наполненные недоверием и благодарностью. Тогда мне казалось, что это был акт милосердия. Но теперь я осознал, что даже это было частью эксперимента. Даже его реакция – анализ. Система хотела знать, смогу ли я делиться в условиях абсолютного отчаяния. Она хотела понять, что значит быть человеком.