1877. Обретая прошлое - стр. 19
– Мне тоже приятно. – Серёжа съехал из отцовских рук на пол и пожал руку гостю. – Папа, а там Дашенька платье примеряет, ей очень хорошо в нём.
– Ну, что ж, прекрасно, что всё готово. Побуду с вами несколько дней, а потом отправимся с Дашей к сестрице.
Глава 3
Санкт-Петербург, ноябрь—декабрь 1861 года
Туман, целиком заполнивший низины и слегка прикрывший все вокруг, делал предрассветный час более темным и неуютным. Казалось, за окном так холодно, что выходить наружу из тёплого дома вовсе не стоит.
Полусонную Дашу, которая так и норовила куда-нибудь улечься, одевала Дуняша. Выезжать нужно было очень рано, чтобы успеть на поезд. Но даже несмотря на возможность впервые прокатиться по железной дороге, девочка никак не хотела просыпаться. Накануне она долго пролежала в кровати с открытыми глазами, рисуя в воображении предстоящее путешествие. А вот сейчас хотелось только уткнуться в мягкую подушку и натянуть на голову одеяло.
– Господи, вот горе, ну, матушка, постой же спокойно, – причитала Дуняша, которая и сама была не очень-то рада ранней побудке. А ведь она уже успела и вещи вниз снести, и приготовить для господ снедь в дорогу. – Ну, кажется, всё, пойдем скорее вниз – уж завтрак готов.
На столе в малой гостиной дымился душистый чай в красивых фарфоровых чашках, комнату заполнял аромат свежей сдобы. Тётушка Анна Дмитриевна что-то оживленно рассказывала молодой англичанке, а та, соглашаясь, то и дело кивала в ответ.
– Ну, Дашенька, кушай пока с мисс Грин, да и поедем, – Алексей Дмитриевич Лидовской тактично выручил молоденькую гувернантку, которая не решалась прервать монолог хозяйки. Он был бодр, весел и как всегда безупречно одет.
Даша сделала несколько глотков, и сонливость потихоньку начала сменяться прежним восторгом предвкушения.
Наконец, посидев между тетушкой и папой «на дорожку», девочка первая бросилась к выходу, заставив поспешить гувернантку. Они уселись в карету и подождали, пока к ним присоединится граф: сестре непременно нужно было сказать ему что-то важное – а для неё важным было почти всё.
Всю дорогу до станции Даша не отрывалась от окна. Густой туман менял ландшафт, и было так интересно угадать, чем станут причудливые тени: деревом, домом или холмом. Потом вышло солнце: сначала оно казалось белым и холодным, но вскоре дымка рассеялась и по траве заплясали искристые лучики, отражаясь от прозрачных снежинок.
Путь был долгим, и, когда солнце поднялось достаточно высоко, Алексей Дмитриевич приказал кучеру остановиться. Путники вышли погулять и размяться после нескольких часов езды.
– Ой, папа, а я бы так и ехала, и ехала. И совсем не уставала бы, – звонко выкрикнула Даша, ухватившись за большую папину руку.
Граф, подхватив дочь с такой легкостью, как будто она была невесомой, пошел с ней к большому вязу, который стоял в нескольких метрах от дороги.
– Ну что ж, зато я устал, так что давай-ка пройдемся немного, а уж потом отправимся дальше.
На станции Алексей Дмитриевич отпустил карету, чтобы кучер прибыл домой засветло. Сами же путешественники отправились в ресторацию, где нужно было дожидаться поезда до Санкт-Петербурга. Всего за час нетерпение Даши дошло до предела: она извертелась так, что мисс Грин пришлось сделать ей замечание.
Но вот поезд прибыл. Паровоз показался девочке невероятно огромным добрым великаном, вагоны – великолепными домиками, а их собственное купе – просто восхитительной миниатюрной гостиной. Мягкая обивка так и просилась, чтобы ее погладили, натертые до блеска ручки вместо Дашиного лица отражали забавные рожицы, на столике нежно благоухали свежие цветы. Когда же состав пришёл в движение и тронулся в путь, она чуть ли не запрыгала от восторга. На каждой станции девочке непременно нужно было выйти. Даже сам этот процесс был ей по душе: важный проводник открывал дверь, по перрону чинно прогуливались пассажиры первого и второго класса, сновали туда-сюда мальчишки, предлагавшие нехитрый товар: булочки, леденцы или газеты.