1877. Обретая прошлое - стр. 20
– Даша, сейчас будет станция, на которой ты прогуляешься в последний раз перед Санкт-Петербургом, – стараясь казаться строгим, предупредил девочку Алексей Дмитриевич, когда поезд в очередной раз замедлил ход. – На улице уже темно, прохладно, так что, думаю, на сегодня тебе впечатлений хватит. – В душе граф радовался детскому непосредственному восторгу, который излучала дочь: ему как раз недоставало таких простых минут общения с детьми. И если бы Даша настояла, она могла бы гулять по платформам маленьких уездных городов хоть всю ночь.
***
– Господа, поезд из Москвы в Санкт-Петербург будет иметь стоянку тридцать минут. Приглашаем желающих посетить буфет, – звучал размеренный громкий голос с перрона.
Полутёмная станция быстро заполнилась желающими подышать воздухом, прогуляться и выпить чаю перед сном.
– Саша, хоть бы ты вышел из вагона, сколько же можно читать! – в очередной раз попытался уговорить Михаил младшего брата. – Ведь едем уже несколько часов, а ты всё сидишь, уткнувшись в книжку.
– Знаешь, Миша, я лучше почитаю.
– Ну, сын, хватит грустить, это важно, чтобы ты был представлен в доме Строговых. Да и мне нужно решить кое-какие дела с графом, – вступил в разговор князь Трубецкой, надевая френч. Они возвращались из Москвы, с похорон его отца. От отпуска, который Петр Андреевич испросил для них и себя, оставалось несколько дней, и можно было провести время вместе.
– Так бы и говорили, что вам это надо, отец, – пробормотал Саша и снова углубился в чтение. Он с таким трудом привык к учёбе, что хотел поскорее вернуться в корпус. Тем более, Костю отец приглашать в Москву не стал: сказал, мол, дело это семейное, да и невеселое. Он не подумал, что присутствие друга помогло бы сыну легче пережить трагическое событие: мальчик впервые так близко увидел смерть.
***
Следующее утро выдалось на редкость солнечным для северной столицы. Поезд прибыл на Николаевский вокзал почти без опоздания. Пока на перроне суетились пассажиры, встречающие, носильщики, граф не торопился покидать купе. Он не любил суеты. Даше же, напротив, не терпелось поскорее увидеть город, его широкие проспекты, каналы, Неву, о которых она столько слышала от старших.
На Знаменской площади в ранний час было немного наёмных экипажей, и, выбрав самый лучший, они отправились домой – на набережную Фонтанки.
Даша не сидела на месте, передвигалась от одного окна к другому: всё занимало её. Каменные многоэтажные дома, прохожие, спешащие по своим делам. Но в особенный восторг её привели Невский проспект с его сосновым настилом вместо привычных каменных мостовых и – витрины.
– Папа, смотри, какие игрушки! Ой, Норочка (она и не заметила, как мисс Грин посмотрела на неё большими строгими глазами, делая безмолвное замечание), – шляпки, шляпки, – тараторила она, когда они проезжали мимо модных магазинов. – Ну давайте зайдём хоть куда-нибудь…
Граф только задумчиво улыбался. «Как хорошо встречает тебя Петербург: обычно он не так приветлив. Тусклый, серый почти всю зиму, осень, весну. Не то что в нашем чудесном имении».
– Приехали, барин, – голос извозчика прервал размышления.
Уютный дом, построенный дедом в начале века, очень понравился и Даше, и мисс Грин. Их проводили в комнаты наверху, предназначенные для детей. Девочка, которую заботливая гувернантка с помощью молоденькой служанки Насти выкупала и нарядила в простенькое платьишко, не дожидаясь обеда, отправилась изучать новое жилище. На первом этаже она обнаружила просторный зал для приёмов, столовую, папин кабинет, откуда была сразу выдворена строгим секретарем, и, по запаху, кухню. На втором этаже были спальни и учебный класс с деревянной доской, старинным пианино и географическими картами на стенах.