Открытое. Человек и животное

В книге Гиоргия Агамбена рассматриваются сложные и многослойные философские идеи, связанные с изображением праведников, мессианскими символами и животным началом в контексте человеческой природы. Автор фокусируется на визуальных образах, содержащихся в еврейской Библии XIII века, где праведники изображаются с головами животных. Это парадоксальное представление вызывает вопросы о сущности человека и его внутренней связи с животным миром, а также ставит под сомнение традиционные представления о человеческом идеале и совершенстве. Агамбен подчеркивает, что в раввинистической традиции праведники при приходе Мессии не только сохраняют свою жизнь, но и отображают образ живых людей, которые преодолевают испытания конца света. Это повествование о праведниках в контексте мессианства служит основой для размышлений о том, как человеческая природа взаимодействует с животным началом. Изображения звериных голов праведников одновременно подчеркивают и размывают границы между человеком и животным, создавая пространство для обсуждения их взаимопроникновения и перекрестных связей. Дополнительно, Агамбен обращает внимание на более глубокие метафизические и утопические аспекты этих изображений, ссылаясь на пророчества Исаии, в которых идет речь о гармонии между различными животными — дикими и домашними. Это предполагает возможность примирения человека с его животной природой в неком идеальном будущем, где отношение между человеком и животным может измениться, открывая поле для новой формы сосуществования. В другой части книги Агамбен рассматривает философские идеи Жоржа Батая и Александра Кожева, зарывающихся в вопрос о human nature и конце истории. Батай, вдохновленный изображениями гностических архонтов с животных головами, интерпретирует это как символ низкого материализма гнозиса, предполагая, что смешение человеческого и животного является неотъемлемой частью существования. Он задает вопрос о судьбе человека после завершения исторического процесса, предполагая, что попытка дистанцирования от животного начала напоминает "бегство" человека от своей истинной сущности. Кожев, в свою очередь, имеет более оптимистичное видение конца истории, полагая, что человечество не столкнется с космической катастрофой, а просто утратит свою предыдущую свободу как исторические индивиды, сохранив при этом искусство, любовь и радость. Однако Батай не соглашается с такой точкой зрения, подчеркивая, что даже после завершения истории сохраняется пространство для негативности, которая продолжит существовать через эротизм, смех и радость перед лицом смерти. Эта перспектива создает образ человечества, лишенного активной негативной составляющей и оказавшегося в будущем состоянии "остатка", с неопределенной новой природой и хрупкостью. В итоге, философские размышления Агамбена о праведниках и гностических символах, а также взаимодействие идей Батая и Кожева предлагают глубокий и тревожный анализ природы человечества. В условиях надвигающейся войны и нарастающих кризисов, люди сталкиваются с состоянием "спокойной покорности", что лишает их мужественности и способности сопротивляться внешним вызовам. Агамбен создает многогранный дискурс, который показывает, что будущее человечества окутано неопределенностью, поднимая важные вопросы о том, как мы воспринимаем собственную природу и как могут развиваться наши отношения с миром вокруг нас.