Звезды в твоих глазах - стр. 42

На бирке на груди дамы красуется надпись: КЭНДИ[4]. На секунду мой изголодавшийся по кислороду мозг воспринимает ее в качестве указателя на чашу со сладостями, вроде той, на которую только что совершил налет Бретт, но потом до меня доходит, что нашу даму так зовут.

– Так ты дочь Белинды? – спрашивает она. – Тебя не узнать. Ты же ведь отдыхала у нас в прошлом году, да?

– Верно, – весело отвечает Рейган, – мама звонила вам, что вместо одних гостей к вам приедут другие, да?

Кэнди окидывает нас взором:

– Я думала, в вашей группе будут одни девочки… Мы с тобой одной крови, Кэнди. Когда она дважды смотрит в экран компьютера, а потом еще справляется со старомодным журналом регистрации, я чувствую в ней родной дух большого любителя все планировать. Рейган уверяет Кэнди, что со списком гостей все в полном порядке, и начинает называть наши имена. Я бесцельно слоняюсь по комнате, подхожу к стене с пейзажными фотографиями в рамках, разглядываю их, и в этот момент ко мне присоединяется Бретт:

– Леннон говорит, ты делаешь обалденные снимки звезд, хотя я думал, что просто на них смотришь.

Ко мне возвращается тревожное ощущение, которое я испытываю каждый раз, когда рядом Бретт. Ну почему я не могу себя чувствовать в его присутствии нормально?

– Я… и то и другое. Смотрю и делаю фотографии. Звезд. Фотоаппаратом.

Тьфу ты! Зори говорит, как пещерная женщина.

Бретт просто смеется, непринужденно и тепло:

– А не мысленно?

– Нет, – отвечаю я, надеясь, что щеки не заливаются румянцем.

– Просто присоединяешь камеру к телескопу и увеличиваешь масштаб?

– Типа того. Хотя нет. Понимаешь… в этом деле много кропотливых, сложных с технической точки зрения моментов. Мне трудно тебе все объяснить.

Он ласково улыбается:

– Может, научишь меня? Я бы с удовольствием снимал ночное небо. Особенно Луну. Это было бы так круто.

Он что, шутит? Неужели Бретт действительно интересуется астрофотографией? Мне так и хочется закричать: «Я НАУЧУ ТЕБЯ! ПРИЛОЖУ ВСЕ УСИЛИЯ».

Но его уже зовет Кендрик, и Бретт огибает меня, чтобы ответить. Не успеваю я даже открыть рот, как он уходит, хохоча с Кендриком над резной деревянной статуэткой, напоминающей двух белок, решивших заняться сексом.

Будь он неладен.

Я не могу избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Это то же самое беспокойное чувство, которое нахлынуло на меня в машине, подняв в душе волну тревоги. Я оглядываюсь по сторонам и тут же встречаюсь глазами с Ленноном. Напряжение в его взгляде меня пугает.

Ради всего святого, что тебе от меня надо? Он будто меня в чем-то обвиняет. После магазина эпохи «золотой лихорадки» мы с ним не обмолвились даже парой слов, поэтому я не могу с точностью сказать, в чем его проблема. Раньше я умела разбираться в выражениях его лица, но теперь он напоминает мне посредственного мима, дающего представления перед кафе «Джиттербаг» на Мишн-стрит, и в данную минуту у меня нет уверенности в том, что же он, собственно, пытается сделать – вылезти из стеклянного ящика или же поймать такси? Неужели Леннон ждет благодарности за сливочную помадку с арахисовым маслом? А может, просто хочет меня расстроить?

Если так, то это у него получается.

Но он ни в жизнь не дождется от меня в этом признаний. Я быстро отворачиваюсь и направляюсь к Бретту с Кендриком и спаривающимся белкам.