Звёзды Бездны: Начало пути. Горизонт и Зенит - стр. 17
– Возвращайся домой, когда замёрзнешь. Я буду ждать.
Артада кивнула, не отрывая глаз от купола, и уголь в её пальцах скользнул по бумаге, оставляя след, уходящий в тьму её рисунка. Лира поднялась, её шаги затихли в глубине станции, оставив дочь в одиночестве, окружённую звёздами и холодом, пронизывавшим её кожу. Багровый свет Эридана-7 заливал платформу, кристалл в ладонях мерцал, отражая её мечты, и мысли, полные огня, уносились к горизонтам, где звёзды ждали её ответа, где тьма Бездны таила ключ к её судьбе.
Одиночество окружало Артаду, но здесь, под треснувшим стеклом, оно становилось её союзником, усиливая связь с небесами, раскинувшимися перед ней, зовущими к себе. Диалог с матерью, полный напряжения и любви, закалил её решимость, и слова, произнесённые в холоде ночи, обрели вес клятвы, твёрдой и нерушимой. Она смотрела на Эридан-7, чей свет пробивался сквозь трещины, и предчувствие, острое и ясное, пронзило её грудь, оставив след в душе: Бездна не просто угроза, а ключ, спрятанный в темноте, и она, Артада, найдет его, несмотря на страх, тлевший в глазах Лиры, несмотря на холод, окружавший её. Кристалл в ладонях пульсировал, отражая багровые блики, и тепло его шептало ей о судьбе, о пути, который она выбрала сама, о мечтах, которые вели вперёд.
Глава 7: Тревожное утро
Утренний покой разлетелся вдребезги, когда багровый свет Эридана-7 проник сквозь узкую щель над койкой Артады, заливая её тесную комнату резкими бликами, танцующими по стальным стенам в ритме тяжёлого гула. Двенадцать лет на «Келесте» приучили её просыпаться под мерное жужжание вентиляции, под мягкое сияние ламп, очерчивающее углы скудной обстановки, под шёпот шагов, доносящийся из-за переборки. Но сегодня тишину разорвал грохот – люки захлопнулись с оглушительным скрежетом, сирены взревели, наполняя воздух резким воем, а свет над головой замигал, бросая тени на её ладони, вцепившиеся в край одеяла. Сердце заколотилось, пульс отдавался в ушах, и она вскочила, босые ноги коснулись холодного пола, вызвав озноб, пробежавший по телу. Кристалл на шнурке у груди качнулся, его поверхность потеплела, отдавая жар в кожу, словно уловив напряжение, охватившее станцию.
Коридор погрузился в беспорядок: тени в серых комбинезонах метались в тусклом свете, их голоса тонули в гуле, заглушаемом треском искр, вырывающихся из стеновых панелей. Воздух наполнился резким запахом палёной проводки, раздражающим горло, и лёгким дымом, стелющимся под потолком, где лампы то вспыхивали, то гасли в судорогах. Артада прижалась к стене, пропуская техника, чьи руки, чёрные от копоти, сжимали гаечный ключ, а лицо, покрытое каплями пота, искажала тревога. Она двинулась дальше, ведомая привычным маршрутом – гидропонный отсек звал её возможностью найти ответы, его зелёные заросли всегда приносили покой её мыслям даже в смутные дни. Но сейчас её гнал вперёд не поиск умиротворения, а нарастающий рёв в недрах станции и вопросы, вспыхивающие в голове подобно огням в темноте.
Дверь отсека отворилась с протяжным скрипом, выпуская поток звуков – резкие выкрики смешивались с гудением вентиляторов, тщетно пытающихся разогнать запах раскалённого металла. Гидропонный отсек, прежде тихая гавань, обернулся полем раздоров: учёные в формах с вышитыми звёздами столпились у центрального пульта, их пальцы барабанили по экранам, а голоса поднимались до пронзительных нот, заглушая друг друга. Растения вдоль стен дрожали от сотрясений, их хрупкие листья скручивались в узкие свёртки, а капли конденсата, срываясь с веток, оставляли на полу мокрые следы. Артада остановилась у входа, её взгляд упал на фигуру в углу – астроном с седыми прядями у висков размахивал руками, его лицо пылало от гнева, а слова падали тяжёлыми ударами: