Звездная сборка - стр. 14

Главврачом тогда был Порфирьев Борис Иванович – предшественник Саши, милосердный, чуткий человек с большим сердцем. Он, выслушав трагическую историю Павла, позволил ему остаться в лепрозории и оформил подсобным рабочим. Многие дома в посёлке бывших прокажённых имели такой аккуратный, ухоженный вид именно благодаря умениям и трудолюбию Павла. Там же, в посёлке, он и нашёл себе жену. И жизнь, вроде, наладилась. Пережив страшную трагедию, Павел отыскал своё место на Земле. Не сломался и не наложил на себя руки, а стойко выдержал все испытания судьбы и сумел стать полезным тем, кому действительно требовалась помощь. Это ли не счастье? Твёрдо знать, что ты нужен, что люди нуждаются в тебе, и ты делаешь благое дело. По-моему, это дороже здоровья. Потому как, что толку быть здоровым и привлекательным, но никому, кроме себя, не нужным человеком? По-моему, это ещё хуже, чем потерять здоровье и красоту.

Павел Иванович не жаловался на судьбу. Напротив, благодарил её за то, что она послала ему такие тяжёлые испытания, ведь, не будь их, он бы не встретил Веру – свою горячо любимую жену, и не помог бы многим хорошим людям. Теперь, на склоне лет, Павел убедился в том, что всё было не зря. Это ли не величайшая радость? Ведь большинство людей на Земле часто убеждаются в обратном.

Из общения Балдуина и Арсения №2 ничего путного не вышло. Когда мы пришли в отделение стационара, и мой парень наконец вернулся под наблюдение своего санитара, он сказал мне следующее об Арсении №2:

– С ним невозможно! Как ты терпишь его нытьё?!

Да, Арсений №2 зачастую бывал очень мрачен. Вот что он рассказал мне о себе однажды. Его монолог я привожу без каких-либо изменений. Из него можно понять, каким этот парень обладал характером.

– Сколько себя помню, меня не понимал никто. И сам я себя не понимал. В моей голове постоянно звучала музыка, и прошло довольно много времени, примерно несколько лет, прежде чем я научился её записывать. А она рвалась наружу. Мой дух буквально распирало изнутри. И как только я научился записывать созвучия, рождавшиеся в моей голове, мне полегчало. Но ненадолго. Вскоре мне на душу опустилась чёрная, тягучая, несравнимая ни с чем тоска. Хотя, наверное, она всегда была со мной. Я не знаю, откуда она взялась. Тоска рвала меня в клочья. Делала унылым любой, даже самый солнечный и удачливый день. Я не знал её причин. Вначале я думал, что так мрачен из-за скандалов и развода родителей. В моменты особой напряжённости, когда их взаимные оскорбления и упрёки становилось невозможно слушать, я сбегал в сад, в заросли пахучей сирени и терновника, чтобы там спрятаться от невыносимого осознания того, что «как раньше» уже ничего не будет, и скоро моей прежней детской счастливой жизни придёт конец. Я, как мог, пытался отсрочить его. Прилежно учился, занимался музыкой, но ничто не помогало.

Затем я думал, что так мрачен из-за неудач на личном фронте. Все мои влюблённости заканчивались ничем. Я не мог найти ту, душа которой стопроцентно резонировала бы с моей. Я постоянно ощущал ледяную стену разной толщины, разделявшую меня с моими избранницами. Я не мог полностью раствориться в них и в своей любви, будто меня что-то останавливало, сковывало мои действия. Я даже не любил, когда ко мне прикасались. Я не мог терпеть чужих прикосновений! Почему? Наверное, потому, что жаждал прикосновений лишь одной души, которую мне ещё предстояло встретить.