Звёздная метка - стр. 26
Усилием воли он подавил в себе желание побыть с нею подольше:
– Благодарю, графиня, я и так рискую показаться назойливым. Может быть, в другой раз, если вы позволите…
– При случае буду всегда рада видеть вас, – она снова стала непроницаемой и отстранённой.
Всю обратную дорогу Панчулидзев размышлял о своём визите к Радзинской, недоумевая, что случилось с нею за прошедшие месяцы: или она так переменилась к нему, или он сам вообразил непонятно что? Не давал ему покоя и полученный дагерротип. Что означает сей подарок, каким образом он поможет раскрыть тайны, которыми пронизано письмо старого друга? Почему Николай оставил дагерротип именно у Полины? Какие отношения связывают их?..
Когда Панчулидзев подошёл к Дворцовому мосту, у него вдруг возникло ощущение, что за ним следят. Он несколько раз внезапно останавливался и озирался по сторонам. Ничего подозрительного не заметил, но странное ощущение так и не оставило его до самого дома Громовой.
В квартире он зажёг лампу и принялся разглядывать дагерротип. Карточка была самой обычной: на лицевой стороне портрет друга, сидящего в мягком кресле с подушкой под голову и какой-то книгой в руках, на обороте – обычная серая картонка: ни одного слова, никакого знака… Он взял лупу и вгляделся в детали.
Прочел золотую тиснёную надпись: «Светопись. Дагерротипная мастерская господина Левицкого». И ниже – адрес, набранный более мелким петитом: «Невский проспект, 28». Панчулидзев знал это заведение, расположенное напротив Казанского собора. Сам фотографировался там при поступлении в университет… Сидел в том же кресле. Высокие подушки охватывали голову, делая попавшего в кресло неподвижным, словно статуя в Летнем саду.
Панчулидзев стал разбирать название книги, которую держал Мамонтов. Надпись была сделана по-английски. С этим языком Панчулидзев был не в ладах, несмотря на свою предрасположенность к языкам, которую отмечали даже профессора в университете. Впрочем, здесь он обошёлся без словаря. На книге значилось: «Walter Scott. The Antiquary». Конечно же, это роман Вальтера Скотта «Антикварий», изданный в шестнадцатом году в Англии. Матушка Варвара Ивановна, великолепно владевшая английским, читала его Панчулидзеву в детстве, сразу же делая перевод. Она пыталась привить Георгию любовь к языку Шекспира и даже заставляла учить наизусть цитируемые в романе стихи.
Панчулидзев поднатужился и припомнил один из эпиграфов, нравящийся Варваре Ивановне: «Я знал Ансельмо. Умный, осторожный, Он с мудростью лукавство сочетал…»
Конечно, Николай неспроста на фотографии сидит с «Антикварием» в руках. Это знак, вне всякого сомнения. Но вот какой?
Панчулидзев стал припоминать сюжет романа, искать в нём какую-нибудь зацепку. Но сколько ни бился, ничего путного в голову так и не пришло, кроме того, что всё в этом романе связано с секретами и разоблачениями, которые герои раскрывали, срывая маски со своих противников. Может быть, и ему следует сорвать маску с фотографии?
Оглядев дагерротип ещё раз, meo periculo[23] он осторожно оторвал картонку, к которой была приклеена карточка. Увидел на её обороте надпись: «Английская набережная, 18. Петербургский частный коммерческий банк братьев Елисеевых. Сейфовая ячейка № 11 (до востребования)».
Как выглядит сейфовая ячейка, каким образом он получит доступ к ней – Панчулидзев не знал. Однако это было уже что-то реальное, и он решил действовать sine mora