Звезда под странной луной - стр. 26
– Это очень любезно с вашей стороны. Большинство гостей уехало. – Она вручила Джемме большой медный ключ c прикрепленной к нему внушительной красной кисточкой. Помогая Джемме отвезти чемодан к крохотному лифту, она робко улыбнулась.
– Боюсь, лифтера тоже нет.
Джемма пришла в восторг от просторного, не заставленного лишней мебелью номера, где стояла «королевская» кровать с обитым красным бархатом изголовьем. Роскошная кровать резко контрастировала с маленьким письменным столом, на который Джемма поставила свою пишущую машинку в футляре. Раздвинув такие же красные бархатные шторы, Джемма обнаружила, что окно в номере позволяет выйти на балкончик, где она может сидеть и смотреть на Рю-дез-Эколь.
Когда на Латинский квартал спустилась ночь, знакомые звуки улицы сменились частым воем сирен и голосами моря протестующих, ритмично скандирующих: «Adieu de Gaulle»[16]. Крики иногда прерывал треск, который она сначала приняла за взрывы хлопушек, а потом, быстро выглянув из окна и увидев горящий автомобиль, поняла, что это выстрелы полицейских.
Утром Джемма вместе с остальными ошеломленными парижанами пробиралась по улицам между перевернутыми автомобилями и огромными кучами отбросов, потому что теперь забастовали мусорщики. С улицы до нее доносился хор возмущенных голосов, так как женщины увидели на рынках пустые ларьки и прилавки. Тем из них, таким как ее мать, которые пережили войну, это, наверное, стало горьким напоминанием о прошлом.
Проходя мимо баррикад из газетных стендов и урн для мусора, она видела расклеенные повсюду красные плакаты. Один из них, «La beauté est dans la rue»[17], привлек ее внимание стилизованным изображением в стиле граффити женщины, бросающей кирпич. Сорвав один маленький плакат с фонарного столба, она сложила его и сунула в сумочку, что-то в нем ее задело.
Эти дети примерно одного с ней возраста, и они сердиты, коллективное беспокойство подобно резкому скачку температуры. Если бы она была дома, вышла бы на протесты против войны? Конечно, студия бы это запретила.
Ей удалось вовремя занять очередь за маслом, сливками и мармеладом. Фруктовый прилавок был разорен, и Джемма выбрала то, что еще можно было спасти, и вернулась в гостиницу, где увидела хозяйку, сервирующую в столовой скудный завтрак и кофе. Джемма вынула баночку апельсинового джема вместе с маслом, сливками и фруктами.
– Простите, я не смогла найти хлеба.
Лицо женщины прояснилось.
– Это я должна о вас заботиться, вы ведь постоялица моего отеля. – Ее естественная порядочность почему-то заставила Джемму с тоской вспомнить о своей собственной матери. – Меня зовут Иветта, – сказала женщина, протягивая ей руку.
– Джемма.
– О, я знаю, кто вы, – сказала Иветта, ее улыбка стала шире. – Мы все знаем. Я видела вас в «Пари Матч». Вы приехали играть главную роль в новом фильме Тьерри Вальдона. Моя дочь, Бетт, изучает кино в Сорбонне, она просто помешана на звездах. Вы ее здесь увидите. Она помогает после школы, но в последние несколько дней не могла приходить.
В гостинице установился один и тот же распорядок. На ночь Иветта запирала парадную дверь, а Джемма баррикадировалась в своей комнате, плотно задергивала тяжелые бархатные шторы. Иветта давала ей несколько свечек и бутылку красного вина из погреба. Джемма снимала пишущую машинку с письменного стола и садилась на ковер подальше от окна. Свечи отбрасывали тени, в комнате устанавливалась таинственная атмосфера; она могла представить себе эту комнату в период Золотого века. Какие запретные любовные романы видели эти стены? У нее разыгрывалось воображение.