Звезда и шар - стр. 9

– Так это жэ мэстный эропорт, – заливаясь смехом, разъяснил водитель. – Харашо, что бистро поняли, а то я б толко чэрез шэст часов вэрнулся! Ну садытес, садытес.

– Ну расскажи, расскажи, как ты один сам лично пошёл на врага, – министр встретил его крепким рукопожатием.

– Да что там, товарищ министр, люди у нас хорошие, отозвались с пониманием критической ситуации.

– Ладно, ладно, Константин Семёнович, – министр похлопал его левой рукой по правому плечу, – знаем, знаем мы вас, скромников… Теперь о деле, присядь. Ты, конечно знаешь, что генеральный директор Демьянов уходит по возрасту на покой? Министерству предстоят перемещения. Только в этот раз мы решили отказаться от обычной практики последовательной цепной передвижки кадров и назначить на место Демьянова одного из наших региональных директоров. За этим мы тебя и пригласили.

Министр сделал долгую паузу. У Волопаса вдруг начался тик в правом паху. Ситуация, кажется, начала разворачиваться фасадом к сияющим вершинам.

– Правильно, правильно догадываешься, Константин Семёнович, – продолжал министр, – после взвешивания кандидатур и тщательного отбора было решено остановить выбор на тебе.

Вихрь пронёсся в голове Волопаса: «Дача в Карелии, личная иномарка, загранкомандировки, кажется, ещё и вилла на Кавказе, дочь в ЛГУ пойдёт, и вообще – Ленинград! Никаких больше чеченцев с их кинжалами и взглядами исподлобья».

– Константин Семёнович, о чём задумался? – голос министра вдруг окрасился отеческим теплом. – Примешь ответственность?

– Приму, – выдохнул Волопас, – а задумался я, на кого подразделение оставлю.

– Похвально, похвально. Закончишь подробности с референтом, и перестань ногой дёргать, не к лицу, – министр вышел.

– Вы, надеюсь, понимаете, Константин Семёнович, – начал референт многозначительно, – что ваша кандидатура не была единственной. Кстати, как ваша диссертация продвигается? В вашем нынешнем чине уж хотя бы кандидатом наук быть необходимо.

– Умер Каменский, – открыл Геннадий Алексеевич Ложакин экстренное собрание коллектива лаборатории многоосного упрочнения. – Приступ астмы в метро.

В дальнем ряду охнули, послышался сдержанный плач.

– Медицина не поспела. Хороший был человек, скрупулёзный. Нам всем будет его не хватать, – Ложакин поднял кружку с клюквянкой. – Помянем…

Скорая помощь уже отъезжала, когда лаборантка Лисицина вышла из проходной первого корпуса, направляясь во второй. Сумка тяжело била по ногам, мешая идти. С такими казёнными мешками, неладно пошитыми из серого технического х/б, ходила половина объединения. В них носили всё, начиная с технического спирта и картошки с рынка и кончая деталями аппаратуры. Нескончаемым потоком весь рабочий день текли реки мешконош между корпусами, пересекая оживлённый Полюстровский проспект, ответвляясь частенько в сторону рынка. Сегодня, впрочем, груз у неё был особый, и если бы не авария, Людмила Сергеевна, не мешкая, направилась бы прямиком ко второй проходной.

Поперёк проспекта ощетинился останками бампера оранжевый КамАЗ, из-под левого крыла его виднелось то, что несколько минут назад было зелёными жигулями.

– Без ремней ездют, – оценил обстановку Палыч.

Лисицина протиснулась ближе к месту событий. На вспученном зелёном капоте лежало размочаленное ветровое стекло, обильно орошённое красным.