Звезда Давида - стр. 17
– Да тут картины можно писать!
Анюткин перебил его лирический настрой:
– Ты бы лучше дров натаскал, живописец! Слава Богу, хоть котлы с водой уже. Времени одинадцатой час, а у нас ничего не готово. Я на ходу успел картошку почистить, да покромсать и все.
Гольдберг торопливо метнулся в лес с топором в руках. За эти недели его руки огрубели и топор больше не натирал ладони. Анюткин в это время распряг лошадей и пустил их пастись на поляну, стреножив передние ноги.
Абрам приволок огромный ворох валежника. Бросил у поставленных в рядок под двумя огромными березами кухонь и вновь скрылся в роще. Евсей взял второй топор и принялся рубить сухие сучья. Ловко забил дрова в печки и растопил. Березовые ветки надежно скрывали заклубившийся дым.
Гольдберг приволок еще охапку хвороста. Повар попросил:
– Абрам, ты сбегай с ведрами до ручья. Воды притащи. Дров пока хватит.
Парень послушно схватил ведра и направился в другую сторону…
И суп и перловка с тушенкой были почти готовы. Суп, все с той же тушенкой, побулькивал на слабом огне. Пыхтела каша, словно отдуваясь и распространяя вокруг вкусный запах жареного лука, которого Евсей забил в перловку огромную сковородку.
Анюткин присел на обрубок деревяшки у березового ствола. Достал кисет и закурил, с тревогой поглядывая в сторону передовой. Бой гремел не шуточный и он медленно приближался. Уже дважды снаряды рвались поблизости.
Временами повар поглядывал в сторону, откуда они прибыли с кухней и где до сих пор оставались следы от тележных колес. На лице застыло ожидание. Евсей ждал приказа, но никто не появился между берез, а бой все приближался.
Гольдберг смотрел в сторону передовой, пытаясь представить, что там происходит. Он уже не мало видел крови и раненых. С тревогой вслушивался во взрывы и упрекал себя тихонько:
– И чего я такой не умелый? Был бы сейчас там и не было бы этого проклятого ожидания!
Повар, расслышавший его слова, обернулся и цыкнул:
– Цыть ты! А здесь кто робить будет? Я один? Думаешь мне не хотелось вместе со всеми? – Добавил тихо: – Да вишь ты как… Я ведь всю свою сознательную жизнь поваром проработал и с винтовкой, вот как и ты, не дружен…
Кивнул в сторону приставленной к телеге трехлинейки:
– А что поделаешь? Не всем это дано – стрелять уметь… – Подумав, попросил: – Сходил бы ты сынок на опушку, да посмотрел, что там происходит? Может тот, кто к нам шел, заблудился?
Абрам с готовностью подхватил винтовку и пошел в сторону передовой…
Гольдберг шел на шум боя, чутко прислушиваясь и крутя головой по сторонам. Вышел на опушку и остолбенел. Остатки полка откатывались к лесу, а следом за ними гнались танки с белыми крестами. Несколько солдат с вытаращенными глазами и безумием на лицах, пронеслись мимо Абрама с невнятными криками. Винтовок в их руках не было. Гольдберг хотел остановить одного. Крикнул:
– Командир где? Что нам делать?
Солдат ловко увернулся от его рук и бросился дальше. Абрам посмотрел на бегущих однополчан и бросился к полевой кухне. Он понял, что надо убираться с поляны, как можно быстрее.
Он несся по лесу словно заяц, лавируя между берез. Винтовка мешала и он часто поправлял ее на плече. Гольдберг и внимания не обратил на шум впереди. Вылетел на поляну и замер. Возле кухни стоял немецкий танк. Анюткин застыл рядом с поднятыми руками, весь серый от ужаса. Его винтовка так и стояла прислоненной к телеге. Лошади паслись на краю поляны.