Зверинец - стр. 39
– Подождите-ка! – В комнату просунулась Дина. – Здесь что, могли ночевать какие-нибудь бомжи?!
И замолчала.
– Могли – не значит ночевали, рыбка…
Следом, поправляя очки, вошел Веня. Огляделся, присвистнул и, желая разрядить ситуацию, неловко пошутил:
– Ну хоть на стол не насрали, и на том спасибо…
Внутри царил разгром. На полу валялась старая одежда, перевернутые стулья, бессильно распластались потрепанные книги советских классиков. Хрустя битыми тарелками, компания осторожно разбрелась по комнатам, зажигая лампы. При свете все оказалось не так уж и страшно. Предстояло убрать на место уцелевшие вещи, вернуть в исходное положение перевернутую мебель и хорошенько подмести. Ничего непоправимого не было, кроме разве что расплющенного самовара.
– Дверь закрывайте, не в лифте! Комары налетят.
Только сейчас, убедившись, что внутри нет беглых зэков и ядовитых пауков, в дом вошла Ольга. Она невозмутимо пересекла комнату, подняла ближайший табурет и уселась, закинув ногу на ногу. Критичный взгляд остановился на понурой хозяйке, перебирающей разорванный фотоальбом.
– Блин, фотки жалко, – дрожащие руки пытались совместить обрывки цветных фотографий – дурацкий пазл из воспоминаний и эмоций.
Софья ощущала себя тюбиком с краской, из которого кто-то старательно выдавливал содержимое. Слезы, до того сдерживаемые, начали просачиваться наружу. Впервые все оказалось настолько плохо. Не радовала даже теплая рука Шурика, присевшего рядом. Тяжелые слезы глухо бились о дощатый пол.
– Софа-Софочка… – Ольга прикрыла густо накрашенные веки. – Лучше бы твоему озеру быть по-настоящему шикарным!
Печка ни в какую не желала разгораться. Проглотив мятую газету, огонь вгрызался в сухие щепки, но тут же погибал, обломав оранжевые зубы. Чугунный зев харкал белесым дымом, от которого наворачивались слезы и першило в горле. Припавший на колени Шурик, выпучив глаза, вдувал в раскрытую дверцу воздух. По комнатам лениво ползли дымные щупальца. Дверь открыли нараспашку, справедливо решив, что в этом чаду не выживет ни один кровосос. Необходимости в печке не было, уходящий август не позволял забыть, что он летний месяц. Последние недели стояла сухая и ясная погода, по карельским меркам даже жаркая. Но хотелось разогнать въедливую сырость, вдохнуть в старый дом капельку жизни. Сперва дым сладко пах костром, баней и березовыми поленьями, но через несколько минут стал таким едким, что девушки, не выдержав, выскочили на улицу.
– Фу, кошмар какой! – Ольга ожесточенно терла покрасневшие глаза. – В гробу я видала вашу деревенскую романтику!
Софья пропустила замечания мимо ушей. Придерживая расслоившийся корешок, она задумчиво перелистывала страницы старого фотоальбома.
– Ностальгируешь?
Дина с интересом перегнулась через ее плечо. Снимки располагались как попало, без всякой хронологии. Черно-белые кадры соседствовали с цветными, маленькая Софья на одной странице с Софьей взрослой или даже с какими-то людьми, судя по одежде, жившими в начале прошлого века. Изредка, добавляя эклектики, попадались куски пленки и полароидные снимки.
– Прелесть какая! – Дина ткнула пальчиком в черно-белый портрет в овальной рамке. – Кто это?
С фотографии задумчиво глядела молодая женщина с длинной толстой косой. Высокий лоб, красивые скулы, остренький подбородок – очень изящное и геометрически правильное лицо. Широкие брови нахмурены, пухлые губы приоткрыты, точно она собиралась что-то сказать.