Зверь: тот, кто меня погубил - стр. 32
Раздобыла адрес части, где служил, и написала письмо. Короткое: «Жду! Тебя...»
Почти месяц ждала ответа, но его не пришло. И тогда написала второе.
«Жду. Всё ещё жду!»
Прождала немного, следом ещё отправила.
«Жду и буду ждать...»
А потом каждый день отправляла... Почти полгода до дембеля.
Но он молчал.
Глеб/Зверь
Письма... письма имели странную способность.
Ждёшь их, а их нет. Тишина на смерть медленную похожа. И нет тебя убитей – уж лучше бы новость, что тебя в Чечню отправили.
Если пришло – ничего более счастливого в жизни не случалось. Ты рад так, что мир ослепляешь.
А бывало, не ждёшь – оно пришло... и ты растерян!
Я вот тоже растерялся, когда первое прилетело. Буквально в лицо... спланировало – я ведь завис, услыхав своё имя. Глашатай попытался докричаться, а я рот раскрыл, не в силах уточнить, что за шутка глупая, как конверт в меня угодил.
Я не поверил. Покрутил в руках, а потом увидел от кого, и сердце припадочно ёкнуло.
Был уверен, что убил... похоронил само воспоминание о с*, раздавившей меня в одночасье. Уверился, что смогу... без неё. Смирился... Главное не возвращаться к прошлому, и жить настоящим, а это... Служба!.. Лучше на ней сфокусироваться. Дальше либо по контракту да в Чечню, либо на гражданку... на вольные хлеба. К кому податься в большом городе уже есть. А с моей способностью проходить стены, так вообще все лазы открыты. И даже больше – мне рады будут в любой из столиц.
И тут на тебе... письмо... удар под дых. Полный вышиб почвы из-под ног.
Сослуживцы улюлюкали, подвывали – им невдомёк, что тут любовью не пахло. Если только признанием, как Настя ошиблась и теперь сожалела, что я случился тогда, а любовь у неё неземная к Новику. Возможно, попросить хотела, чтобы молчал... Я так понял, она обо мне Ильюхе не сказала. Он бы так просто меня на порог не пустил – разборки бы точно устроил, чтобы точки и запятые расставить.
Вот и не мог себя заставить открыть письмо. Оказалось, ни хрена я не умер к этой истории. Рана большая и болючая.
Сослуживцы ждали подробностей или фотку, чтобы посмаковать чужие чувства, ну и подрочить, у кого счастья не случилось личного. Чем ещё в армии вдали от женских тел заниматься?
А мне нечего им сказать. Так и стоял с письмом...
Парни смекнули, что дело более глубокое, и умолкли. Самые догадливые прочь из казармы потекли.
Я уж было махнул конверт в мусорку, да рука дрогнула. Глупо, но как маньяк, вдохнул запах.
С*!!!
Письмо же сотню рук прошло, миллионы запахов впитало, а я Стаськин чётко уловил и сразу. Аж до щемящей нежности пробрало. Из тягучего канцелярского амбре именно Настюхин отыскал, тот самый, что будоражил во мне Зверя и тот, что уже сводил меня не раз с ума.
Нежный, приятный, цветочный, от которого кишки в узлы скручивались, да кровь в пах устремлялась.
Давно так было, ох как давно. Никому о том не говорил, да и от себя мысли гнал прочь. Но ещё тогда, когда в первый раз во взрослой жизни ещё девушкой окрепшей увидал, зло понял, что хочу именно её.
Худенькую, долговязую. С копной густых длинных волос, огромными глазами и ртом... Боги! Губы её... полные и такие не невинные, перечащие всему её образу хорошей девочки, кою Стаська из себя строила все эти годы.
Молодая, глупая, что бы она в парнях понимала, да в наших желаниях?! Смотрела на всех с высоты. А я вот не верил в её непорочность. В её напускную благодетель. Не могла девчонка агнцем вырасти, когда в таком болоте жила. Порок, он таков... скрываться может под любой личиной, а в какой-то момент – хоп, - и свобода!!! Он вырывается...