Зверь - стр. 28
Принцу показалось, что эта вещица непременно подошла бы принцессе Авелона. Она напоминала ему ее – холодную и строгую, как серебро, с глазами синими, как этот сапфир. Оно было похоже на снежное видение по имени Ленкара.
Захлопнув шкатулку, эштарский принц небрежно прикрыл сундук и быстро вернулся в кабинет.
Икар неподвижно стоял на месте. На столе уже успели появиться письменные принадлежности, но мальчика-слуги не было, а значит, он еще не разузнал, когда ближайший корабль.
Эеншард сел, еще раз прочел письмо, заглянул в шкатулку, сглотнул, понимая, что в животе что-то противно сжимается от страха и волнения и, не давая себе опомниться, начал писать.
Сначала он писал о своих чувствах, вернее пытался написать, но после третьей строчки разорвал лист. Затем он попытался написать о том, что прощает ее, но и эта мысль ему не далась. Он пытался рассказать ей о мыслях, о чувствах, о том что ему жаль, о том что ему нужны, или не нужны ее молитвы. Он сам не знал, что именно хотел сказать Ленкаре, о которой не смог забыть ни на минуту. Он был занят другими делами, но она неизменно была в его сознании, как едва уловимый образ, словно божество с мягкой улыбкой, поглядывающее на него.
Вот только она выходила замуж за другого!
Порвав очередное письмо, он взял чистый лист и написал только одну фразу: «Примите это на память обо мне».
Сложив лист, без подписи, печатей и имен, он закрыл шкатулку и подал ее мальчику.
– Лично в руки принцессе, – напомнил он, зная, что он сам проводит мальчишку и его отца на корабль, чтобы никто не посмел им помешать.
Только в порту на закате Эеншард внезапно понял, что почти достиг своего предела. Когда корабль с гонцами снялся с якоря, принц устало оперся на ящик, стоявший рядом. Все действительно закончилось, и его охватила волна слабости. С большим трудом делая вдох, он буквально уговаривал свое тело продержаться еще немного, но в глазах упорно темнело.
«Не смей», – говорил он самому себе.
Неважно, каковы причины, но сын короля не имеет права рухнуть без сознания. Он может только умереть, всего остального ему не простят, особенно если он – главнокомандующий Эеншард.
– Да ты, я смотрю, решил всем показать, что еще повоюешь! – раздался внезапно голос рядом.
Мэдре, а это был именно он, быстро и своевольно, на правах бывшего наставника, подошел к принцу и подхватил под руку.
– Что вы уставились?! – спросил он у толпы. – Хотите, чтобы он и от вас откусил кусочек?
Чтобы явно подтвердить свою угрозу, мужчина быстро протянул вперед руку и попытался ущипнуть одну из любопытных дам за нос.
Та взвизгнула и отпрыгнула, как перепуганная горная козочка.
– Вот именно. Давайте расступитесь! – поторапливал их мужчина, отводя смертельно бледного принца в сторону. – Ты с ума сошел? Что ты здесь делаешь? – тихо спросил мужчина. – Ты должен быть в постели или хотя бы в своих покоях.
Эеншард не ответил, понимая, что к слабости начинает добавляться тяжесть в груди и тошнота.
Генерал, спрятав его под куском какой-то материи, буквально запихнул в экипаж, шутя, что его друг смертельно пьян и всучил принцу флягу с водой.
– Пей, безумец! – буквально приказал мужчина.
Эеншард, как хороший ученик, подчинился почти машинально. Он потерял больше крови, чем ему казалось, да и повязка на правом боку была уже мокрой. Жара. Усталость. Волнение, как никогда яркое. И вот он уже окончательно без сил, впрочем, вода и отсутствие необходимости уверенно держаться на ногах принесли ему облегчение. В глазах прояснилось. Голова стала ясной, только в ослабевших ногах принц все еже был не уверен.