Зверь - стр. 27
Более того, я просто обязана вам сообщить, что выхожу замуж за Кэрола Леклота из Сворта. Простите меня и за это.
Я буду молиться за вас Снежному Богу, кто знает, быть может, он дружен с Богом Войны, и тот сбережет вас.
Простите мою неблагодарность, простите Авелон за его холодный прием и прощайте, только знайте, что мои молитвы отныне навсегда с вами.
Вечно обязанная вам, Ленкара Эйен Лен дер-Валь».
Эеншард долго смотрел на письмо, перечитывал, снова просто смотрел на буквы, снова читал, медленно осознавая смысл. Сначала его опьянил сам факт существования этого письма, потом в голову ударило понимание, что это письмо было прощальным, но короткая вспышка гнева мгновенно сменилась тихой печалью и, выдыхая, принц принимал, что им просто не быть вместе, даже если ее молитвы действительно будут с ним навсегда.
Он опустил письмо и посмотрел на мальчика, дрожащего от страха.
– Не бойся, – прошептал ему Эеншард.
Он бросил письмо на стол, обошел его и сел на край, быстро осмотрев пустоту своего рабочего стола.
– А где твой отец? – спросил он у мальчика.
– В трактире возле порта, ждет меня. Вы будете передавать ответ?
Эеншард машинально кивнул, не глядя на ребенка, а потом резко стукнул кулаком по столу.
Авелонский мальчик буквально подпрыгнул, испугавшись, и чуть не рухнул на пол от ужаса, но дверь внезапно открылась, и в комнате появился местный невозмутимый мальчишка-слуга.
– Бумагу мне и чернила, – заговорил принц командным басом. – И узнай, когда из порта уходит ближайший корабль в Авелон.
– Его высочество принц Эймар, – начал было слуга, но Эеншард перебил его:
– Ты кому служишь, щенок? Эймару? Если да, то пошел вон, а если нет – делай то, что тебе велено! И не зли меня!
Слуга, впервые слышавший подобное от своего господина, только кивнул. Обычно упоминание отца или старшего брата пробуждали в Эеншарде благоразумную осторожность, но сегодня все было не так. Ему было плевать на распоряжение и брата, и отца, он должен был отправить гонцов как можно раньше домой, пока о них никто не узнал.
Когда слуга вышел, принц обратился к мальчику.
– Я передам принцессе свой ответ, но вы сразу покинете страну и, разумеется, мой ответ нужно передать ей лично в руки, ясно?
Мальчик кивнул.
– Жди здесь.
Ничего не объясняя, Эеншард открыл маленькую тайную дверцу и выскользнул в другую комнату, а из нее в третью. Сейчас его интересовали трофейные драгоценности. По закону, за каждый взятый город ему полагалась часть захваченных сокровищ.
Свою долю Эеншард обычно забирал женскими украшениями, чтобы так уделить внимание женщинам своего гарема. Они же терпели своего вечно отсутствующего мужчину. Впрочем, у них не было выбора, точно так же, как не было его у Эеншарда. Каждую из его наложниц ему просто подарили. Собственные отцы отдавали их в надежные руки, превращая красивую дочь в подношение. Третий принц принимал и, чаще всего, забывал о подарке, изредка проводя с кем-нибудь из них ночь. Он даже не помнил их лиц и имен, и украшения обычно дарил невпопад, вываливая блестящую жменю всякой глупости в подставленные ладошки. Наложницы радовались, менялись подарками, а принц считал, что хоть частично выполнил свой долг и снова исчезал на очередной войне.
Теперь же он открыл сундук, стараясь найти шкатулку, особую шкатулку из белого дерева с резными узорами, а главное – с особым содержимым. Эта шкатулка не была трофеем, он купил ее и закинул к награбленному, чтобы просто не потерять. Теперь же, достав ее, он вновь открыл, чтобы еще раз взглянуть на серебряную подвеску с большим ярко-синим сапфиром в виде капли.