Зови меня Шинигами. Дикая охота - стр. 50
Ещё немного, и он поднимется, обязательно поднимется. Ведь эти два придурка по-прежнему где-то поблизости. Опять сами не догадаются, вечно им надо всё разъяснять.
Так. Ладно! То ли Ши привык немного, то ли боль действительно слегка подустала, то ли сжалилась и решила уступить по мелочи. Он всё-таки встал на ноги.
Где тут выход-то? Впереди или позади?
Мир возвращался, наплывал.
Что ж неопределённо-то так? Ни черта не разобрать.
Ши сделал шаг вперёд, упёрся во что-то. Стена.
Он постоял, прислонившись, копя силы для нового рывка, потом провалился сквозь дверной проём из одного пространства в другое, пролетел его на автопилоте и даже благополучно вписался в следующий дверной проём. Или это уже послеследующий?
Ага, тут. Одна сидит, другой стоит. Чего дожидаются-то? Заметили, уставились. Взгляды слепят, как солнечные зайчики.
Совсем крыша едет.
Ши опять упёрся лбом, на этот раз в косяк, зафиксировал – крышу – чтобы слишком сильно не съехала, прикрылся рукой от чужих взглядов, будто бы для устойчивости придерживался, и прорычал в негодовании прямо в стену:
– Почему всё ещё здесь? Катитесь куда-нибудь. Подальше отсюда.
– Зачем?
Как же с ними утомительно!
Затем, что он так сказал.
– Если чип до конца не сдох, если его ещё можно отследить. Прибегут ведь, выяснить.
– А ты?
Судя по вопросу, это Кира.
– Я – справлюсь.
Сначала громкое ироничное хмыканье, а после:
– Справишься? Да ты бы себя со стороны видел.
Вит, гадёныш! Смешно ему. Ну, посмейтесь-посмейтесь, раз очень хочется.
– Ты же знаешь, что без тебя не уйдём, – это опять Кира, спокойненько так, уверенно. Типа, ему возразить нечего. Типа, он сейчас прослезится от её сострадательности и благородства. И дальше их посылать не будет.
Дура упёртая.
Это он подумал или вслух сказал? Ши и сам не определил. Но даже если и вслух, даже если проорал во всё горло. Пофигу. Главное – напомнить.
– Я тебя убить хотел.
– Это не ты хотел.
Отбрила, да? Бесполезно, всё бесполезно. Разве опять пистолетом пригрозить. А его нет. Нет его. Наверное, там остался. А вернуться…
Не, не станет он возвращаться. Чёрт с ними. Пусть делают, что захотят.
Вит опять чего-то придумал, вещал Кире:
– Думаю, дойдём. Здесь не так уж и далеко. Потихоньку. Как-нибудь. – А потом спросил: – Идти можешь?
– Я всё могу.
– Если острит, значит, действительно может.
Ну да. Сомневались, что ли?
Ши отклеился от косяка, решительно двинулся вперёд. Вот уже до Киры дошёл, она оказалась на пути – трудно ей отступить в сторону? Так и стоит, встревоженно пялится ему прямо в лоб – значит, правда, свёз – ещё и руку протягивает.
– Ты обо что-то ударился?
Ага, ударился. Об их непроходимую тупость и упрямство.
Он оттолкнул её ладонь. Специально пошире рукой махнул, чтобы не промазать, возмутился:
– Хватит меня трогать!
Это точно вслух получилось, потому что Кира отпрянула, а Вит опять захихикал.
Достали. Все. Особенно – собственная беспомощность. Идти тяжело. Но «тяжело» не в смысле «трудно».
О, чёрт! Слова путались, и мысли. Не получалось ориентировался ни в собственном теле, ни в остальном пространстве. Вот что он имел в виду. Мозг отказывался воспринимать действительность адекватно. Хорошо, что мышцы работали более-менее автономно, самостоятельно сокращались, расслаблялись в нужном режиме.
Вроде ведь Ши не падал, шёл, даже не врезался ни во что, и только через какое-то время он осознал: не врезается и идёт потому, что отчасти висит на Вите. Хотел возмутиться, отодвинуться – не получилось. Тогда Ши смирился, в который раз попытался сосредоточиться.