Зов Ланелы - стр. 25
– Ты и ты, – ткнул я пальцем в двоих мужчин, показавшихся мне несколько послабее, – держите колесо, будете насаживать. Остальные – взялись за телегу и по команде поднимаем. Да уберите вы эти палки, ещё покалечите друг друга!
По моей команде «и-и взяли!» мы рванули угол фургончика вверх. Повозка оказалась много легче, чем думалось, глядя, как они кажилятся: я вполне мог бы поднять её и в одиночку. Колесо быстро насадили. Один из фигляров принялся заколачивать фиксирующий шкворень.
– Надёжнее крепи! – строго приказал ему высокий и очень массивный мужчина с пышной шапкой курчавых и почти совершенно седых волос. Его густые усы седина затронула чуть поменьше. – И все остальные колёса проверь. Не приведи Тот либо Другой, снова какое слетит – устрою тебе праздник Великого Хлыста!
– Да помогут тебе Оба, как ты помогаешь тем, кто в этом нуждается, добрый путник, – повернулся он ко мне. Его карие, глубоко посаженные глаза изучали мою внешность с неприкрытым интересом. – Платить за услугу нам тебе нечем, но если не побрезгуешь фиглярским обществом, то мы могли бы тебя подвезти.
– Благодарю, – кивнул я в знак признательности. – В такую погоду пешие прогулки доставляют мало удовольствия.
– Тогда садись в передний фургон, на козлы, рядом со мной, – указал он рукой.
Фиглярские повозки поделены поперечной перегородкой на две неравные части. Передняя, меньшая, служит одновременно и козлами, и второй комнатушкой – стоит лишь опустить заменяющий четвёртую стенку полог из плотной дерюжной ткани. Впрочем, для двух человек и одного пса места там оказалось вполне достаточно. Мы с Асуром, хоть и с минимальным комфортом, но всё же довольно удобно разместились позади возницы. А следом за нами в повозку влез и он сам. По-собачьи помотал головой, стряхивая дождевую воду со своей седой гривы, поудобнее уселся, зычно гикнул на вола, и фургон тронулся.
– Зовут меня Кавни, – представился он. – Я – сетрик, старший в этой шайке бездельников и тунеядцев.
– Откуда ты родом, сетрик Кавни? – спросил я, памятуя, что к имени на Ланеле принято добавлять место рождения.
– Откуда? Да ниоткуда,– он равнодушно пожал плечами. – Вот этот скрипучий фургон намно-ого старше меня. Это и мой дом, и моя родина, а также родина моего отца. Глупо представляться «Кавни из фургона». Ты не находишь, э-э-э… господин?
Последняя фраза – явный намёк на то, что и мне не плохо бы представиться.
– Зови меня Лансом, – сказал я.
После этих слов наступило долгое молчание.
– Как-то странно ты это высказал, – наконец задумчиво произнёс Кавни. – Словно в другом месте тебя прозывают иначе…
– Возможно, так оно и есть.
И вновь повисло молчание, нарушаемое только скрипом колёс, шумом дождя по крыше фургона да шлёпаньем копыт по грязи.
– Смутные нынче времена, – через некоторое время осторожно произнёс сетрик.– Очень смутные. Великое множество людей остались и без крова, и без подданства… Не все они, конечно, в привольные подались. Да только уж слишком часто в последние годы стали на дорогах пошаливать. Нас-то обычно не трогают: что взять с нищих фигляров! Не добыча мы для лихих людей. А всё равно боязно.
– Меня не бойся, я не из привольных, – попытался я рассеять его опасения.
– Чего ж тогда имя своё скрываешь?
– Не скрываю. Тут другое. Не знаю я своего имени…