Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - стр. 6
Публиковать интервью не решились. Но грандиозный юбилей подступал всё ближе. Журналистам позарез требовались ветераны, помнившие, как всё начиналось, но при этом сумевшие пережить сталинские репрессии. И на очередную встречу с Вановским отправили корреспондента Гостелерадио в Токио Владимира Цветова. Беседа у них не заладилась с самого начала. Цветов с места в карьер поинтересовался, согласится ли ветеран РСДРП поехать в СССР на празднования. Вановский потребовал выключить микрофон:
«– Я хочу сперва вам рассказать без этого… А потом…
– Успокойтесь, успокойтесь!
– Я вам, знаете, расскажу так. А вы закройте эту штуку.
– Я не буду использовать это…»
Цветов, судя по звукам, сделал вид, что выключил магнитофон, но, пощелкав клавишами, наоборот, оставил пленку на записи.
«– Если вопрос встанет о том, чтобы вас пригласить в Советский Союз на празднование юбилея – пятидесятилетия, вы согласитесь поехать?
– Трудно сказать, понимаете ли. Здоровье у меня, знаете, так сказать…
– Но родину хотелось бы, наверно, посмотреть, а?
– Так ещё бы не хотелось!»
Видимо тронутый воспоминаниями о России и вроде бы появившейся реальной возможностью вернуться, Александр Алексеевич вдруг произнес довольно длинный монолог:
«Я дружил с Лениным. Очень его высоко ценил. В 1905 году я пришёл к заключению, что нужно иметь нового человека в виду при создании социалистического общества. И вот оказалось, что этот новый человек – Христос. У меня вышло, что атрибут социалистического общества – это человечность. Против этого ничего не мог бы возразить Ленин, потому что Маркс во имя человечности свой Манифест выпустил. Во имя чего он боролся? [Во имя] человечности. В его время был жестокий режим, он во имя человечности восстал. Тут вообще никакой драмы нет – в том, что я пришёл к новому человеку. Но драма для меня лично начинается, когда [пришёл] Октябрь. Ленин связал создание социалистического общества с массовым террором. Вот это, я считаю, его ошибка»
Цветов, поначалу пытавшийся перебивать старика, теперь молчал и слушал внимательно. Вановский же продолжал говорить о том, о чём в 1967 году в СССР говорить было уже можно, но все воспринималось ещё странно:
«Он выдвинул Сталина. Он после понял, что Сталин не подходит, что он извратит его идеи. Но так или иначе, оказалось, что социалистическое общество [находится] в связи с ЧК. Потом эти агенты – служащие ЧК составили особый класс, который очень много навредил партии. Вот тут для меня драма. Я во имя человечности не могу принять массовый террор и, следовательно, вместе с тем коммунизм. Но в то же время у меня есть желание защитить Ленина! Вот мне и приходится окунуться в философию и историю. Доказать, что в истории действуют тёмные, демонические силы, которые могут влиять на волю человека. Человек сам не виноват – это их дело. Я оправдываю до известной степени Ленина и, кроме того, учитываю то обстоятельство, что Ленин очень много сделал полезного.
<…> Ленин, хотя и жестокими средствами, государство [от распада] сохранил – это его большая заслуга.
Потом его мысль [состояла в том, чтобы] взять власть в руки, а потом постепенно улучшать положение, постепенно отказаться от террора – это до известной степени партия осуществила. С каждым годом положение в стране улучшается. Всё лучше и лучше. Так что до известной степени он оказался прав.