Золотые Ворота - стр. 50

– Вы ничего не почувствуете, – успокоил ее Ревсон. – Кроме того, это ведь ради нашей родины.

Он покинул девушку и не спеша направился к автобусу прессы. В президентском автобусе шло полным ходом совещание в верхах, и хотя с того места, где остановился Ревсон, ничего не было слышно, по выражению лиц и жестикуляции совещавшихся было ясно, что мнения разделились. Требующая разрешения проблема, по-видимому, мало способствовала достижению консенсуса. Брэнсон и Крайслер сидели в головной части своего автобуса, и со стороны казалось, что они дремлют, но это было не так. Впрочем, даже если бы они заснули, это ничего бы не изменило, поскольку бдительные охранники постоянно патрулировали пространство между свежевыкрашенными ограничительными линиями на мосту. Везде группами стояли представители различных средств массовой информации, нетерпеливо ожидая каких-нибудь важных событий, которые могут произойти уже в следующую секунду.

Ревсон вошел в автобус прессы. Там никого не было. Усевшись на свое место, он снял с плеча фотоаппарат, вынул блокнот и фломастер и начал быстро и уверенно писать какую-то явную абракадабру. Есть люди, которые без кодовой книжки чувствуют себя как без рук, но Ревсон к таким не относился.

Директор ФБР Хагенбах был крупный мужчина лет шестидесяти пяти с коротко подстриженными седыми волосами и усами, слегка прищуренными светло-голубыми глазами, которые, казалось, никогда не мигали, и ничего не выражающим лицом – качество, которого он достиг многими годами упорного труда. Поговаривали, что среди высших чинов ФБР были сделаны ставки на тот день, когда их шеф впервые улыбнется. Этот «тотализатор» существовал уже пять лет.

Хагенбах был очень талантливым человеком и выглядел соответствующе. У него не было друзей, и это тоже было заметно. У людей, одержимых какой-либо страстью, их обычно вообще не бывает, а Хагенбах в самом деле был одержим. Один из его знаменитых предшественников сказал, что господин Хагенбах считает необходимым собрать досье на каждого сенатора и конгрессмена в Вашингтоне, не говоря уже о персонале Белого дома. Обладая подобной информацией, директор ФБР мог сделать состояние на шантаже, но деньги его не интересовали. Власть тоже. Страстью Хагенбаха было искоренение коррупции во всех ее проявлениях.

Деятельность ФБР под руководством Хагенбаха шла настолько успешно, что основные функции бюро, прежде всего по расследованию нарушений закона внутри страны, в последние годы существенно расширились. Фактически, к неудовольствию министерства финансов, ФБР теперь в некоторых обстоятельствах имело полномочия, которые прежде являлись прерогативой ЦРУ. Это касалось безопасности президента и его гостей, когда те путешествовали за пределами Вашингтона. Именно этими функциями бюро и объяснялось количество его агентов в автобусе прессы, которое в начале поездки многим казалось чрезмерным.

Сейчас Хагенбах внимательно смотрел на адмирала Ньюсона и генерала Картера: адмирал был полным и румяным, генерал – высоким и худым и очень напоминал своего начальника, генерала Картленда. Хагенбах знал обоих, и хорошо знал, более двадцати лет, но ни разу не обратился ни к одному из них по имени. А чтобы кто-то другой назвал его по имени, это было вообще немыслимо, да к тому же и весьма затруднительно, так как его имени практически никто не знал. Он был из тех людей, которым вполне достаточно фамилии.