Золотые пауки (сборник) - стр. 10

– Совершенно точно, – объявил я. – Четыре доллара и тридцать центов. Искренние поздравления. После уплаты подоходного налога и за вычетом расходов в размере десяти центов – за вчерашний телефонный звонок Стеббинсу – вам останется достаточно, чтобы…

– Заткнись! – прорычал он. – Завтра же ты вернешь ей эти деньги.

– Нет. Ни завтра, ни послезавтра, никогда. Вы чертовски хорошо знаете, что это невозможно.

– Внеси их в фонд Красного Креста.

– Внесите сами. Она может никогда больше не прийти сюда, но если придет и спросит, что мы сделали с деньгами Пита, у меня не повернется язык сказать ей, что мы отдали их в Красный Крест, а врать я не хочу.

Он придвинул деньги ко мне.

– Ты привел мальчика в дом!

– Это ваш дом, и вы угощали его печеньем.

Мои слова остались без ответа. Вульф взял очередную книгу, раскрыл на том месте, где он остановился, расположил поудобнее в кресле свою массивную тушу и погрузился в чтение.

Я сел за свой стол, делая вид, что просматриваю вчерашние отчеты Сола, Фреда и Орри, а сам пока что размышлял, что делать дальше. Подумав, я расчехлил пишущую машинку, заложил бумагу и начал печатать. Первый вариант мне не понравился, я кое-что поправил, и на этот раз мне показалось, что все в порядке. Я обернулся к Вульфу и объявил:

– У меня есть предложение.

Он дочитал до конца абзаца, который оказался довольно длинным, и только потом обратил на меня свой взор:

– Ну?

– Мы связаны деньгами Пита и должны что-то с ними сделать. Может быть, вы помните, что вы ему сказали? Не так важно получить гонорар, как чувствовать, что он получен не даром. Надеюсь, вы почувствуете, что действительно заслужили этот гонорар, потратив его целиком и полностью на объявление в газете, которое будет звучать примерно так: «Женщину с серьгами в виде пауков и царапиной на щеке, которая в среду на углу Тридцать пятой улицы и Девятой авеню, находясь в машине, просила мальчика позвать полицию, приглашают связаться с Ниро Вульфом. Адрес в телефонной книге».

Я протянул ему бумагу.

– Плата за объявление в «Таймс» может превысить ваш гонорар, но я готов потратить доллар-другой из своих капиталов. По-моему, блестящее предложение. Таким образом, деньги Пита будут потрачены на него же, а Кремер и Стеббинс окажутся посрамленными. Стеббинс особенно этого заслуживает. А так как нет ни единого шанса из миллиона, что на это объявление кто-нибудь откликнется, то вы можете не опасаться, что вам придется потрудиться. И к тому же не так плохо, если ваше имя лишний раз появится в газете. Что вы скажете?

Он взял бумагу и проглядел текст, задрав нос кверху.

– Ладно, – сварливо буркнул он. – Пусть это послужит тебе уроком.

Сынка фабриканта скобяных изделий наконец обнаружили и в четверг вечером изловили. Так как эта операция по целому ряду причин проводилась втайне (чтобы вы поняли, насколько втайне, скажу лишь, что наш клиент не был фабрикантом скобяных изделий и приехал не из Янгстауна), никаких подробностей я вам сообщить не могу.

Итак, неделя у нас была довольно-таки суматошная; если бы не эта горячка, мы, вероятно, по-иному отнеслись бы к рассказу Пита, и он мог бы остаться в живых. Работа детектива предоставляет много возможностей для подобных размышлений.

Мы отправили объявление в «Таймс» в среду вечером, слишком поздно, чтобы оно появилось в газете в четверг. В пятницу утром, спустившись в кухню и поздоровавшись с Фрицем, я тут же развернул «Таймс» и принялся отыскивать наше объявление. Конечно, в нем не было никакого смысла ни с профессиональной, ни с личной точки зрения, так как получить на него отклик у нас были такие же шансы, как у меня – сколотить миллион. Я уплетал сосиски с кукурузными лепешками, а Фриц, как обычно, понес завтрак Вульфу в комнату вместе с номером «Таймс», когда зазвонил телефон и я поспешил к аппарату. Нет, это был не отклик на объявление. Какой-то парень из Лонг-Айленда спрашивал, не продадим ли мы ему три экземпляра орхидеи «Ванда керулеа» в цвету. Я ответил, что мы не торгуем орхидеями и к тому же «Ванда» в мае не цветет.