Золотой век Испанской империи - стр. 54
Войско Гарая по-прежнему таяло по причине дезертирства, а сам он, в то время все еще пребывавший в своей Витории-Гарайяна, слег с болезнью. Его корабли были перехвачены Вальехо, артиллерия – Альварадо. В таких обстоятельствах у Гарая не было другого выхода, кроме как принять приглашение Кортеса и отправиться к нему в Мехико в качестве гостя. Таково было унизительное завершение его великого предприятия.
Кортес с Гараем обнялись и обменялись воспоминаниями о старых днях, которые они провели вместе пятнадцать или более лет назад в Санто-Доминго. Однако на Рождество 1523 года, после совместного обеда с Кортесом в доме Алонсо де Вильянуэва – тот был общим другом и Гарая, и Кортеса, – Гарай умер от желудочного недомогания. Зайдя в комнату Гарая, Альфонсо Лукас, один из его друзей (и, возможно, уроженец Севильи), услышал, как губернатор Ямайки воскликнул в полночной тьме: «Нет никаких сомнений, что я смертен!». Это и действительно было так{234}.
Однако Кортесу через несколько месяцев пришлось отправиться в Пануко, поскольку уастеки совсем распоясались, празднуя кончину Гарая, – они считали, что это их колдовское искусство помогло изгнать его и навлечь отмщение на его последователей. Уастеки, которые говорили на языке майя, были врагами мешиков. Они были чрезвычайно распущенными, их жизнь протекала в изобилии и роскоши, поскольку, живя в тропической стране, они могли выращивать достаточно еды, в то время как культ пульке сделал из них настоящих пьяниц. Они создали множество объемных скульптур и всерьез увлекались игрой в мяч, популярной в этом регионе.
Кортес быстро поставил Пануко под испанский контроль. К потрясению и ужасу самого Кортеса и его спутников, они обнаружили там останки нескольких человек, пришедших в эти земли в 1523 году с Франсиско де Гараем: кожа была содрана и выделана, как если бы это была кожа для перчаток. Эта отвратительная находка долго занимала умы конкистадоров{235}.
Кортес назначил Вальехо от своего имени командующим региона, со штаб-квартирой в новом поселении Сан-Эстебан-дель-Пуэрто. Вскоре там уже жили более сотни человек, из которых двадцать семь были кавалеристами, и еще тридцать шесть – мушкетерами или арбалетчиками. Хуан де Бургос, купец из этого же города, который впоследствии стал врагом Кортеса, распространял навет, что будто бы Кортес приказал уастекам убивать как можно больше людей Гарая, однако в этом обвинении нет ни капли правды.
Позднее от испанской короны в аудиенсию Санто-Доминго пришло письмо, выражавшее недовольство тем, что Гараю было дано разрешение снарядить экспедицию в район, уже завоеванный Кортесом{236}.
Приблизительно в то же время самый буйный из Кортесовых лейтенантов, Кристобаль де Олид, вернувшись из Мичоакана и Сакатулы, донимал Кортеса, требуя нового назначения. Он хотел отправиться в Иберас[43] и основать там поселение, поскольку считал, что в тех местах можно найти большие богатства: он слышал, что сети у тамошних рыбаков сделаны из сплава золота и меди, и конечно же, заключил, что жители этих земель должны быть весьма богаты. Кортес сообщал императору Карлу: «Многие кормчие полагают, что существует пролив между этим заливом и другим морем [Тихим океаном], и это та вещь, которую я более всего желаю выяснить, ввиду огромной пользы, которую, как я уверен, ваше августейшее величество сможет из этого извлечь».