Золотой миллиард 2 - стр. 40

Джеки от волнения забыла петь, Аня звать свою фею, Иван ждал третьего. Третий хоть и дал время продышаться не «разочаровал»: тенью промелькнул справа, вцепился в боковину, взобрался на крышу. Джеки запела и дала по тормозам. Каменюга, как чуял: смог удержаться, скатился к помятой двери, получил удар под углом в области шеи отверткой, мертвой хваткой вцепился в руку Суровина и рывком выдрал дверь. Так они и полетели: камень, дверь и сверху Иван. Взвизгнули тормоза, машина итак не успела набрать скорость, как Джеки утопила педаль в пол.

– Фея!, – рыдала Аня, – помоги папе.

Камень после удара в шею остался жив. Он смотрел Суровину в глаза с тем злорадным триумфом, который не предполагает пощады к врагу. Камень успел ухватить пистолет и забросил его в лес, потом отшвырнул Суровина – стыдно сказать – как мешок с картошкой или чем там еще тяжелым, но в принципе подъемным. От удара его слегка оглушило.

– Воткну! Заточку глубже воткну в шею этого ублюдка!, – горячо подумал Суровин, протирая глаза, развернулся и с ужасом увидел, как камень достал отвертку из шеи, болезненно дернулся и пошел к машине. А Джеки вышла, держала рвущуюся к отцу Аню и растерянно смотрела на приближающегося камня. Стоит, глазами хлопает. Боевого опыта нет.

– Уезжай! Беги!, – крикнул Иван и заметил, что камень все-таки немного ослаб, прижал рану, из которой сочится зелено-красная кровь, и ногами перебирает не так быстро и уверенно. А то ведь летал.

– Ранен. Но жив и умен. Значит, можно поговорить, – подумал Суровин, поднялся на ноги и крикнул, – Что тебе надо? Зачем тебе наши жизни? Давай договоримся! Земля огромная: места всем хватит.

Как близко он приблизился к машине! Как я оказался в ситуации, которой всегда избегал? И камень развернулся. Вот судя по реакции – разговорный русский он знает не в совершенстве, но смысл сказанного понял. И это отчего-то вызвало ярость, отчего-то наступило на открытую мозоль. Все каменное лицо заходило, заиграло, изо рта вылетело протяжное: -аааы. Ырт!, – и он подстегнутый нетерпением рванул на Ивана.

– Уезжайте, – шепнул он Джеки, глядя на свою несущуюся смерть, как вспыхнул яркий свет.

Это не фары слепят. Отчего-то потеплело, и когда свет рассеялся и Иван проморгался, то увидел всё ту же дорогу. И Морок виден издалека, только на календаре лето. Солнце поднимается на полуденную службу. По дороге не естественно быстро прополз уж. В привычном режиме поют птицы. Машина стоит на том же месте, на котором ее запомнил Суровин. Он подошел и не нашел там ни Джеки, ни Ани. И в багажнике пусто (ну мало ли). Поблизости его девчонок не видно.

– Дано: двух людей – нет, а лето есть. Какие могут быть варианты? Первый вариант, я умер. Второй, я спятил. Третий вариант – пришла фея. Потому что ничего логического из условий не следует, – вслух сказал Иван и крикнул:

– Эй! Может, быть поговорим!

По дороге опять прополз уж, и что интересно в том же месте. Приняв это за подсказку, Иван направился следом: сошел на обочину, спустился по пологому откусу в заваленный сосновыми иголками лес. Уж прополз метров сорок и за одной из сосен исчез. Иван обошел дерево и не увидел там ничего, куда бы уж мог проползти. Хотя чего ждать от змеи: на то она и змея, чтобы неожиданно появляться и незаметно исчезать. А потом внезапно донесся шум водопада, будто его только сейчас включили. Издалека приближалось что-то рыжее, быстрое и много и не успел он опомниться, как по деревьям промчался беличий десант. А одна белка осталась. Посмотрела с соседнего дерева на Ивана, прыгнула на следующее, и снова посмотрела на него и пока он не сдвинулся с места, не прыгнула на следующее. Она вела его вглубь леса, и шум воды становился всё отчетливее. И так шли они минут двадцать, наверное. Примерно столько, и белка постоянно ускорялась и мелькала впереди ряжей точкой и только один раз замедлилась, когда он закричал на рыжую.